Последняя шутка Наполеона - стр. 31
– А когда он помер?
– До революции.
Рита крепко задумалась. Иван Яковлевич ей не мешал,чтобы и она ему не мешалась.Оторвала её от дум Танька. Она шла вниз с двумя подруженциями, которые враждовали с Ритой уже лет пять. Одетые лишь слегка, но концептуально намакияженные, три дамы переставляли длинные свои ноги с модельной грацией и бросали по сторонам такие победоносные взгляды, будто вокруг был Лос-Анджелес. На пути у них оказалось стадо гусей с гусятами. Вступив с ними в ожесточённую перебранку, девушки одержали верх, и птицы попятились. Три старухи, которые шли навстречу, сделали девушкам замечание. Те, ни слова не говоря, продолжили путь. Заприметив Риту, Танька отстала от двух подруг, что-то им сказав, и подплыла лебедем. Изогнула бровь.
– Ну, здравствуй, Марго. Что ты здесь стоишь? О, здравствуйте, Иван Яковлевич! Высоко залезли. Не упадите.
– Здравствуй, Танечка, здравствуй, – скорее сухо, чем ласково произнёс Иван Яковлевич, – купаться идёшь?
– Нет, что вы! Купаться после второго августа не желательно. А сегодня – двадцать восьмое. Просто иду гулять. Ты где была, Ритка? Тебя искали тут всей деревней. Думали,всё!
– Я просто гуляла.
– Просто гуляла она! Вот дурочка. Ох, и внучка досталась Вам, Иван Яковлевич! Взяла бы её да выдрала, дрянь такую. Сегодня с нами пойдёшь?
– Куда? – без всякого интереса спросила Рита.
– Да мы на пруд собрались, карасей ловить. Костёрчик там разведём, пожарим карасиков.
– Вы сначала поймайте хоть одного, – сказал Иван Яковлевич, достав папиросы из пиджака, – Ты думаешь, это такое простое дело?
– Ну, испечём картошечки.
– Не с чужого ли огородика?
– Нет, свою возьмём. Ну что, пойдёшь, Ритка? Там Дашка будет, Алёшка, Вика, и все, все, все.
– Нет, я не пойду, – отказалась Рита, – мы с дедушкой к Ильичёвым приглашены. Сегодня ведь праздник.
Гордое лицо Таньки слегка скривилось на одну сторону.
– А тебе-то что делать там? Старушечьи песни петь? Сало жрать? Ты его не жрёшь. Или жрёшь?
– Да при чём здесь сало?
– Да как-при чём? Тётя Маша сало туда потащит. Она сегодня хряка зарезала раньше времени. Говорит, большой очень вырос. Дальше растить нельзя – не вкусный получится. Так что, думай, Риточка, что вкуснее – сало или картошка.
На другой день Рита в первый раз оказалась в психиатрической клинике.
Глава десятая
За окном белела заря. Матвей по просьбе Наташи выключил свет, и теперь они, сидя за столом, опять казались друг другу полными тайн, как пару часов назад. Но странное дело – тайны те раскрывать ни ему, ни ей уже не хотелось, как не хотелось бы читать книгу пафосного и слабого автора.
– И вот эта самая тётя Маша теперь заботится о твоей свинье? – спросила Наташа, глядя на Риту, которая от начала и до конца рассказа ни разу не поднялась с постели и не открыла глаз. Она говорила, будто во сне – монотонно, слабо, но внятно.
– Да, – слетело с её чуть дрогнувших губ, – да, вот эта самая тётя Маша теперь заботится о моей свинье. А почему нет. Ведь это моя свинья, и ни у кого нет права её зарезать.
– А что потом стало с Дашкой? Она жива?
– Да, она жива. Но живёт не здесь. У неё – два сына.
– А с Викой?
– С Викой? Я слышала, что она уехала за границу, вышла там замуж. Потом вернулась, кажется. Больше я ничего не знаю о ней.
– А про Димку что-нибудь знаешь?