Последняя почка Наполеона - стр. 17

– Операция? – в панике проскулила больная. – Как операция? Мне в больницу придется ехать? Там меня будут резать?

– Режут, простите за выражение, скот на бойне, – ответила Гюльчихра, наложив на рану салфетку и закрепляя ее при помощи лейкопластыря. – А вас будут оперировать.

Это слово больной понравилось еще меньше.

– Как оперировать? Ты чего? Ты с ума сошла? Я боюсь!

– Бояться не стоит. А относительно сумасшествия не меня надо спрашивать, а того, кто с вами это проделал. Впрочем, я думаю, с ним все ясно.

Женщина продолжала ныть. Сделав ей укол анальгина, Гюльчихра выпрямилась.

– Мне будет нужен ваш паспорт.

– Он на столе, – простонала женщина, вновь укладываясь ничком. – Но я не согласна никуда ехать, кроме как в "Склиф".

– Ну, это, простите, не от меня зависит, – отозвалась Гюльчихра, взяв со стола паспорт. И вот тут женщина ее здорово удивила. Не столько тем, что она сказала ей, сколько тоном, в котором вдруг зазвенел металл.

– Ну так объясни тем, от кого зависит, что я – жена полицейского!

Гюльчихра посмотрела в глаза больной. Они еще были мокрыми, но из них исчезло прежнее выражение.

– Ты грузинка? – спросила женщина, зорко глядя на медработницу.

– Я – чеченка.

– Ах, ты чеченка? Тогда, я думаю, ты меня поняла.

– Я вас поняла. А где ваш страховой полис?

– В паспорте он!

– Нужен городской телефон, – опять обратилась к девушке Гюльчихра.

Слепая кивнула и повела ее в третью комнату – по всей видимости, в свою. Там было довольно тесно – диван, шкаф, стул, кресло, комод и гитара, висевшая на стене, занимали большую часть пространства, однако, чистенько, ни пылинки. Потолок был в разводах, обои кое-где отошли, телефон стоял на комоде.

– Как тебя звать? – спросила у девушки Гюльчихра, набирая номер.

– Анфиса.

– Как давно ты не видишь?

– Почти три года.

– А диабетом болеешь с какого возраста?

Слепая от удивления заморгала.

– Как вы узнали?

– Да ацетоном прет от тебя, как от алкоголика! Это интоксикация. Тебе тоже в больницу надо бы… Алло, здравствуйте! Женщина, москвичка, тридцать пять лет, разрыв прямой кишки в результате травмы. Кровотечение. Нет, вы знаете, она хочет в "Склиф". Ее муж работает в Министерстве Внутренних дел. Хорошо, спасибо.

Продиктовав паспортные данные пациентки и номер полиса, Гюльчихра связалась с водителем.

– Алло, Мишка, тащи носилки сюда. Восьмой. Сто шестьдесят третья. Поедем в Склиф. Ну, не знаю.

Положив трубку, она опять взглянула на девушку.

– И ты тоже, друг мой, поедешь с нами.

– В смысле? Куда? – ахнула незрячая.

– В Институт Склифосовского. У меня там много знакомых. Тебя прокапают физраствором. Вечером я тебя заберу, привезу сюда.

Анфиса молчала.

– Ты, вообще сахар контролируешь? – вновь пристала к ней Гюльчихра.

– Да как вам сказать…

– Да можешь не говорить, мне и так все ясно. Ладно, пойдем, оденем ее. Сейчас принесут носилки.

Ольга хранила сосредоточенное молчание, продолжая лежать с упором на локти. Взгляд ее был суров.

– Вас прооперируют в "Склифе", – сказала ей Гюльчихра, пока незрячая родственница на ощупь извлекала из шкафа белье, колготки, юбку и свитер. – Паспорт и полис кладу на стол. Где сейчас ваш муж?

– Как – где? – скривила больная рот. – На дежурстве! Я ведь тебе сказала, он – полицейский.

– Вы заявление писать будете?

– На кого? – удивилась женщина.