Последний занавес - стр. 23
– Учитывая, что живет она в двухкомнатной квартире, – порывисто заговорила Фенелла и тут же осеклась. – Она надеется, что никого не стеснит.
– Я переберусь из «Бернар»[18] в «Брейсгердл»[19], – предложила Полин. – Это уж само собой.
– Вот уж это точно нет, – запротестовала Миллимент. – В «Брейсгердл» холодно, как на северном полюсе, течет потолок и ко всему прочему крысы. Дездемона в последний раз, как была здесь, сильно жаловалась на крыс. Я попросила Баркера, чтобы он отраву рассыпал, но она потерялась. Пока не найдется, «Брейсгердл» – нежилое помещение.
– Мама может остановиться в «Дузе»[20], вместе со мной, – поспешно предложила Фенелла. – Нам там вдвоем будет удобно, да и на дровах сэкономим.
– Ну, это вообще самое лучшее, – в один голос сказали Полин и Миллимент.
– Миссис Аллейн, – громко сказала Фенелла, – я иду переодеться. Хотите посмотреть свою комнату?
– Спасибо. – Трой постаралась не выказать радости. – Спасибо, с удовольствием.
Поднявшись по лестнице и пройдя за Фенеллой, ни разу за все это время не открывшей рта, через бесконечную галерею и два длинных коридора, а затем взобравшись по крутой винтовой лестнице, Трой очутилась перед дверью, на которой висела деревянная табличка с названием «Сиддонс». Фенелла открыла дверь, и Трой сразу порадовали языки пламени, отражение которых трепетало на белой стене. Бледно-розовые занавески с небольшими гирляндами, овечья шкура на полу, низкая кровать. Над умывальником, естественно, портрет миссис Сиддонс. Мольберт, краски и все остальное, что привезла с собой Трой, было свалено в углу.
– Славная комнатка, – сказала Трой.
– Рада, что вам понравилось, – сдавленным голосом сказала Фенелла. Трой с удивлением обнаружила, что она едва сдерживает ярость. – Извините, – Фенелла даже запнулась, – извините за весь этот зверинец.
– Да ну, о чем тут говорить.
– Они что, не понимают, как им повезло с вами! Не понимают, что им повезло, даже если бы вы решили изобразить дедушку стоящим на голове с чесноком, растущим из подошв ботинок. Нет, что за наглость! Даже этому жуткому типу Седрику стыдно стало.
– Да бросьте вы, – отмахнулась Трой. – Все нормально. Вы и представления не имеете, какие фокусы выкидывают люди, когда речь заходит о портретах.
– Ненавижу! А видели, как они когти выпустили, когда услышали, что мама приезжает? Нет, я действительно считаю, что старухи – это настоящие вонючки. А эта сучка Соня? Лежит, понимаешь, и упивается всем происходящим. Как они могут, у нее на глазах?! Нам с Полом было так совестно.
Фенелла пристукнула каблуком, опустилась на колени перед камином и залилась слезами.
– Извините, – всхлипывала она, – я еще хуже остальных, но меня уже просто тошнит от всего этого. Напрасно я приехала в Анкретон. Ненавижу Анкретон. Знали бы, что это такое.
– Слушайте, – мягко заметила Трой, – вы уверены, что хотите говорить на эту тему именно со мной?
– Я знаю, это ужасно, но ничего не могу с собой поделать. Вот что бы вы ощутили, если бы ваш дед привел домой какую-нибудь гнусную блондинку? А? Что бы сказали на это?
Перед глазами Трой мелькнул ее дед, ныне покойный. Это был суровый и несколько педантичный профессор.
– Он в посмешище превратился, – рыдала Фенелла. – А я ведь, я так любила его. Теперь это просто глупец. Глупый влюбчивый старик. И сам себя так ведет, но мало того, когда я… когда я… ладно, не важно. Извините меня, ради Бога. Это ужасно, что я себе позволяю.