Последний шанс - стр. 31
Она вспоминает день, когда познакомилась с Вероникой на вечеринке, которую устроила на радостях их общая подруга, узнав, что беременна. Софи руководила разрезанием пирога – разумеется, испеченного ею собственноручно и напоминающего по форме две детские попки, сделанные из маленьких кексов, – когда услышала, как одна гостья громко рассказывает, что она выросла на острове Скрибли-Гам.
«Правда? – вклинилась в разговор Софи, перегнувшись через другую женщину, чтобы вручить незнакомке кусок пирога. – Вот здорово!»
У Софи был пунктик по поводу острова Скрибли-Гам. Она обожала это место с тех самых пор, как впервые побывала там на школьной экскурсии. И впоследствии всегда пылко оспаривала мнения других людей, прохладно отзывавшихся об этом острове. Она раз десять прослушала экскурсию по Дому Элис и Джека, каждый раз с новым восхищением рассматривая висящую в шкафу одежду, кроватку брошенного младенца и газету с наполовину разгаданным кроссвордом, раскрытую на странице с датой «15 июля 1932 года». Софи участвовала в пикниках у подножия Салтана-Рокс, отмечала свой день рождения в кафе «У Конни» и горячо убеждала друзей, что черничные кексы и горячий шоколад стоят того, чтобы тащиться сюда на поезде и пароме, особенно в холодный зимний день. Однажды она вдрызг разругалась со своим тогдашним бойфрендом: они проводили отпуск на греческих островах, и Софи утверждала, что вид со смотровой площадки Кингфишер гораздо красивее того пейзажа, который открывался из окна их гостиничного номера на Санторини. Он, разумеется, заявил, что это полная чушь.
Когда Софи узнала, что Вероника – родная внучка того самого младенца Манро, то была потрясена так, словно встретила знаменитость. И не могла с ней не подружиться.
Правда, и сама Вероника была из тех, кто довольно агрессивно добивается дружбы. Она приглашала Софи на ланчи и коктейли и затащила ее в группу, где осваивали танец живота. Софи эти занятия понравились. Она считала, что это весело. Когда ей удавалось подавить приступы смеха, у нее хорошо получалось. Мало того, она даже стала любимицей преподавателя. Вероника, наоборот, была самой слабой в группе, но воспринимала все ужасно серьезно, внимательно выслушивая объяснения и рьяно пытаясь трясти тощими бедрами. Вот тогда-то Софи и привязалась к Веронике по-настоящему. Другие на ее месте не стали бы даже пытаться. В отчаянном упорстве Вероники было что-то подкупающее.
И все же связь с островом Скрибли-Гам, пожалуй, помогла сделать их дружбу более привлекательной, смягчая такие особенности характера Вероники, которые иной раз раздражали: например, ее настырность в любого рода делах. Как-то один из сослуживцев Софи в открытую признался, что хотел бы подружиться с человеком, владеющим яхтой. Что, если Софи, которая искренне считала себя бескорыстной, подсознательно держалась по отношению к Веронике точно так же, как и этот парень?
Допустим. Но чего она надеялась добиться? Вероника ведь даже не приглашала новую подругу в гости на остров Скрибли-Гам. («Да брось ты, что мы там забыли? На редкость скучное место!») И только начав встречаться с братом Вероники, Софи все-таки оказалась там. А вдруг и роман с Томасом тоже был всего лишь очередным шагом в ее коварном плане?
Софи смотрит на часы. Пора возвращаться на работу. Ровно в два у нее совещание. Вечером за ужином она прочитает родителям письмо Конни и узнает, что они думают по этому поводу. Если мама с папой вдруг скажут, что принять дом неправильно, она этого не сделает.