Последний шанс Гесса 2 - стр. 1
Глава 1. Обманчивый Майран
«Параграф 8.03: Наибольшую опасность для оператора представляет не враждебная среда, а ложное представление о ней, основанное на устаревших данных. Адаптивность к неожиданному признается ключевым фактором выживания уровня "Омега".»¹
Боль. Дрожь. Гул, идущий… откуда-то.
Сверху? Снизу? Со всех сторон разом? Звук не был локализован. Навязчивый, чуждый, он жёстко вибрировал где-то внутри, заставляя очнуться.
Гесс открыл глаза. Мир поплыл. Сознание цеплялось за остатки липкого наркотического сна. Отвратительное ощущение: мысли словно выныривали из вязкой жижи, оставлявшей во рту металлический привкус.
Стазис? Он самый. Технология, запрещённая Пятой Имперской конвенцией¹. Варварский метод транспортировки живого вещества, допустимый лишь в чрезвычайных обстоятельствах.
Зачем?! Гесс чётко помнил последние секунды на "Ковчеге": скрежет шлюза отсека отправки, пронзительный вой сирены, предупреждающий о расстыковке, ремни капсулы. Помнил голос системы:
«Подготовка к прыжку. Инициация транспортного протокола…»
И всё. Дальше – тьма. Вырванный кусок времени-пространства из сознания. Единственный след жестокой процедуры. Больше ничего. Ни мысли.
Ни чувства.
Шервовы яйца, зачем? Вопрос риторический.
Расстояние от "Ковчега" до Майрана не требовало применения стазиса. Тем более что по опыту прошлого тура Гесс помнил: в “Прыжок” их транспорт вошёл сразу же после старта. Стазис – часть игры? Унижение. Ослабление. Контроль. Или… организаторы так соблюдали секретность? Вполне логично.
Ещё Гесс отчётливо помнил его отвратительную побочку. Тем более что “имел удовольствие познакомиться” с ней здесь, на этой прокля́той планете. Если это, конечно, Майран.
Будет очень смешно, если нет.
Медленно выдохнув, Гесс осторожно прижал ладони к поверхности, на которой лежал, и невольно поёжился. Наощупь и не поймёшь. Твёрдо, мокро, вибрирует. Может быть чем угодно.
Майран… Их последнюю, обескровленную группу тогда весьма спешно грузили в холодные санитарные капсулы. Успели? Не слишком. Нашли только чудом живых. Хотя само слово "чудо" казалось кощунственной насмешкой. Живыми они уже не были. Скорее – полумёртвыми.
Он ощущал себя грязной тряпкой. С лёгкими, выжженными радиацией так, что каждый выдох рвал внутренности, оставляя на губах привкус крови. Рядом лежали его сослуживцы, друзья, да практически братья, собранные по фрагментам. Узнаваемые по кровавым, перепачканным грязью и обугленным обрывкам скафандров и плоти. Кусками, которые были руками, ногами, телами…
Человеческое сознание казалось разбитым зеркалом, в котором застряли обрывки мучительных воспоминаний. Взрывы, крики, запах палёной плоти и пепла, лицо Мака Аверина, искажённое яростью и отчаянием. Все эти разрозненные фрагменты мелькали хаотично, не складываясь в картину. Такое не забыть. Гесс всё это помнил с кристальной, болезненной ясностью.
Но Гесс помнил и то, как его тело ломало, выдернутое из ледяного кокона… Каждой клеткой кричало от боли, каждым нервным окончанием, сведённым в чудовищный спазм.Стазис тогда был единственным шансом не сдохнуть ещё по дороге. Вынужденной необходимостью.
Сейчас же, очнувшись на влажной поверхности, в темноте, и почувствовав мерзопакостное послевкусие стазисного коктейля на языке, Гесс отчётливо понимал – это было чистейшей воды издевательство.
Как не вовремя ему вспомнился прошлый Майран.
Очень правильно он запрещал себе вспоминать ту историю.
Шервовы яйца…
Там… было не небо. Тьма. Глубокая, вязкая, зеленоватая. Зрение медленно адаптировалось к слабому, призрачному свету, идущему снизу, и Гесс стал различать очертания.Проморгавшись, Гесс сфокусировал взгляд и всмотрелся в туманную темноту прямо над головой.
Над ними вздымался свод. Циклопических размеров купол, ребристая поверхность которого смутно напоминала внутренности гигантского, давно умершего существа. Что это, камень?
Из полумрака чудовищной высоты свисали массивные, конусовидные формы. Гигантские сталактиты? Или окаменевшие части исполинских растений? Свет… да, он тут был, хоть и очень условно. Окрашивая потолочные своды в зловещие сине-зелёные тона, шёл откуда-то снизу. Воздух здесь оказался плотным, густо насыщенным запахами. Плесень, сырость, гниющая древесина.
Наверное, показалось?Гесс резко сел – движение вызвало волну тошноты и знакомую ломоту во всех мышцах. Мир под ним вдруг ощутимо качнулся. Землетрясение? Тёмный свод каменного потолка оставался спокоен и неподвижен.
Рядом раздался тихий, сдавленный стон.
Есс. Приходит в себя. Кажется, ей серьёзно досталось. Совершенно очевидно – подобный глубокий термостазис она переживала впервые. Её тонкие пальцы сжались в кулаки, костяшки на них побелели, короткие ногти оцарапали камень. В широко распахнувшихся глазах читался отчётливый страх и полная дезориентация. Явные признаки того, что сознание было грубо вырвано из состояния небытия.