Последний из Первых Миров. Эпоха Тишины. Том 2 - стр. 23

– О чем, бишь, я?..

– Ты хотел сказать, что вызвало эту твою эпидемию. – напомнил Френтос.

– У них у всех есть идея…Они все будто разделяют общие мысли, даже общие знания…Первый случай был в Эмонсене, и он же был самым крупным. Город…эмн…

Старик уже держался за голову, говоря эти слова, а глаза его сами закатывались. Веки буквально падали на глаза, и без того маленькие, и старик даже пытался протереть их руками, для этого сняв очки, и повесив их себе на воротник спереди. Не зря он совсем недавно какое-то время дремал на кровати – он пытался сбить сонливость, чтобы получить взамен по крайней мере минуту трезвого рассудка, и успеть за это время все рассказать Френтосу, ведь уже пару минут назад заметил, что с его организмом происходит что-то неладное и подозрительное. И все бы у него наверняка получилось, если бы он не был фанатиком, и не слишком тараторил в речи, которую заранее можно было значительно сократить.

– Эмонсен, говоришь? Где-то я уже слышал это название. – задумался Френтос.

Старик молчал, уже от сонливости сам забывая, что говорил с десяток секунд назад.

– Это все?

Старик снова молчал, теперь уже мало что понимающим взглядом частично прикрытых глаз смотря на Френтоса.

– Ты в порядке?

– Наверное, я…просто давно не спал со всеми этими расследованиями. – устало вздохнул старик, все-таки решившись уже всем телом лечь на кровать.

– Полежи тогда немного. Все равно тут главная Слаки. Не знаю, как насчет тебя, а меня она точно в обиду не даст даже каким-то эпидемиям. – тихо усмехнулся Френтос, сам ложась всем телом на свою кровать.

В комнате было не слишком жарко, как на улице, но и не так холодно, как обычными осенними ночами у Леса Ренбира, что тоже был совсем недалеко. Френтос снова вспоминал времена, когда развлекался в таверне Слаки, и когда защитил ее от Амелии, также как Джером ненавидевшей Хемир, и так же активно изливаясь желчью. Он не вспомнил слов, которые сказал ей однажды, и которые правда тронули сердце несчастной Хемиры, некогда силой вырванной из собственного дома, нечеловеческими страданиями превращенной в изгоя, так и не нашедшей себе призвания по душе в окружающем ее жестоком мире. Он был единственным среди людей, кто не стал судить книгу по обложке, и ни в чем не поддавался предубеждениям. Задумавшись теперь, почему он помог ей в прошлом, и почему пытался успокоить ее сейчас, он не находил в своей голове подходящего объяснения, и даже в собственном сердце не видел ответа. Были ли Хемиры такими, какими их считали страшащиеся любой другой разумной жизни, кроме себя, люди? Созданные безжалостным монстром мутанты, наделенные не истощаемой похотью во имя достижения его личных целей, массового размножения для подготовки собственной армии к будущей войне. Френтос сам по себе не любил думать, и боялся замкнуться в своей голове, как это часто происходило с его братом Сокконом. Он всегда делал то, чего хотел, и всегда говорил то, что думает. Возможно ли, что такая простота и помогла ему достучаться до сердца той Слаки, которая уже давно закрылась от окружающих маской монстра, которым ее считали недалекие люди, сделав смыслом своего существования смирение? Мысли об этом все еще не давали ему покоя.

– Слушай, старик. Чего ты так взвился на Хемир? Раз ты в них разбираешься, то должен знать, что они не по своей воле стали такими, и было это совсем не весело. – решил говорить напрямую, и максимально серьезно, Френтос.