Последний год - стр. 48
Глава восемнадцатая
Лакей вопросительно оглядывал посетителя:
– Как прикажете доложить?
– Обойдусь без доклада, почтеннейший. Мне назначено. Веди в кабинет.
В кабинете ждал посетителя Пушкин.
– Зван бысть и приидох, как в священном писании говорится, – начал гость. – Счастлив приветствовать в ничтожестве моем светило поэзии…
– Прошу, – поэт сдержанно ответил на поклон. – И, надеюсь, господин Шишкин, приступим к делу немедля. – Александр Сергеевич подошел к столику в углу кабинета и снял покрывало. – Вот отобранное мною для залога. Не сомневаюсь, что при вашей опытности вас не затруднит справедливая оценка.
Господин Шишкин не заставил себя ждать. Он уже перебирал жемчуг.
– Какой именно суммой желали бы одолжиться, Александр Сергеевич?
– Ожидаю ваших условий.
– Неходкий товар, осмеливаюсь огорчить, Александр Сергеевич, ох не ходкий… – Отложив нитку крупного жемчуга, ростовщик развернул шаль Натальи Николаевны. – Предмет дамских мечтаний, не спорю! – сказал он. – Однако же извольте взглянуть – с изъянцем! Изъянец небольшой, а разницу в цене делает большую.
Он подошел к поэту, держа шаль в руках.
– Обозрите, Александр Сергеевич!
– Не намерен ни в чем оспаривать ваши суждения, господин Шишкин, но прошу еще раз – поспешите с осмотром. Я неотложно занят.
– Да у кого их нет, дел-то этих! – согласился господин Шишкин. – Вот и я сегодня к вам в пятый дом еду. Иные чудаки зовут-зовут, а залоги предлагают самые нестоящие. Можно сказать, одни сувениры былого величия, траченные молью. Тлен и прах, грех и слезы…
С глубоким вздохом господин Шишкин отложил шаль и перешел к осмотру столового серебра.
– Послужу вам со всем усердием, Александр Сергеевич, хотя потом, может быть, буду сам себя клясть… – Он еще раз оглядел вещи, прикидывая в уме. – Пять тысяч на ассигнации прикажете вручить?
– По предложенной вами сумме, господин Шишкин, вижу, что сделка наша не состоится.
– Да вы сами, сами, Александр Сергеевич, прикиньте… Кто я, как не расточитель? Но коли слетело с языка, не отступлюсь. Пять тысяч – и пусть судит меня господь бог в моем добросердечии!
– Увольте меня от всякого торга, – остановил его поэт. – Назовите либо действительную сумму, сообразную с ценностью залога, либо…
– Александр Сергеевич! Да с кем же вам сладить, коли не со мною? Не в первый раз вам служу и, даст бог, не в последний. На какой именно срок желаете кредитоваться?
Торг продолжался. Пушкин спешил закончить дело как можно скорее. Господин Шишкин накидывал не торопясь и снова рылся в вещах. Когда он надавал семь тысяч, то, словно испугавшись, опять взялся за шаль. Раскинул ее на руках, подошел к окну и стал рассматривать на свет.
А шаль еще хранила запах любимых духов Натальи Николаевны. Больше Пушкин выдержать не мог… Сделка состоялась.
– Только для вас, Александр Сергеевич, – великодушно объявил ростовщик. – При всей своей необразованности понимаю, что служу в некотором роде славе отечества. Позвольте приступить к описи.
Шишкин расположился за письменным столом поэта. Александр Сергеевич отошел к окну и стоял там, скрестив руки. Словно забыл о присутствии чужого человека.
– Осмелюсь затруднить в последний раз, – ростовщик, окончив опись, посыпал чернила песком. – Сверьте и распишитесь, Александр Сергеевич. Деньги, по доставлении ко мне залога, вручу посланному или, – господин Шишкин встал и низко поклонился, – буду на всю жизнь счастлив, если удостоите личным посещением… Желаю быть в совершенном здравии и полном благополучии!