Последний чекист - стр. 25
На столе у начальника заставы непрестанно трезвонили телефоны. Капитан, отвечая на очередной звонок, жестом указал Сазонову на стул. Положив трубку, посетовал:
– Наряды с границы докладывают, что китайцы по тревоге покидают места постоянной дислокации, расползаются по укрытиям, артиллерию выводят на боевые позиции… С чего бы это, е-кэ-лэ-мэ-нэ? У нас ведь договоренность с их погранцами, по которой ни мы, ни они активных мероприятий на границе сейчас обязуемся не проводить… Ничего понять не могу! До сего дня не было никаких поползновений… И чего это они всполошились?
Сазонов в легкой растерянности вертел в руках фуражку…
– Послушай, лейтенант, – вдруг спросил капитан, – а ты что, в этой фуражке на вышку поднимался?
– Так точно! У меня другой нет…
На смуглых щеках капитана проступили багровые пятна:
– Е-кэ-лэ-мэ-нэ, лейтенант… Так это же из-за тебя весь сыр-бор поднялся! Наши желтолицые соседи тебя за авианаводчика приняли! Наверняка подумали, что фиксируешь цели на их территории! – он указал на авиационные крылышки на зеленой тулье фуражки Сазонова. – Вот что, авиация, бери-ка мой уазик и дуй поскорее в гостиницу погранотряда. Сиди там, как мышь, пока офицеры разведки и комендатуры не нагрянули и не поняли, кто спровоцировал маоистов на активные действия… Да гляди, держи язык за зубами, а то и тебе, и мне за нагнетание обстановки на границе достанется на орехи…
И еще один случай навсегда запомнился Сазонову. Во время сборов комсомольских работников пограничного округа их повезли в музей погранотряда, рассказывали о подвигах пограничников на советско-китайской границе, а после на заставе «Чиндалы» радушный замполит приготовил для гостей баню и накрыл «дастархан».
В самый разгар комсомольских посиделок в баню влетел старлей, начальник заставы, и ошарашил завернутых в солдатские простыни и попивающих сухое винцо комсомольцев:
– Ребята, вы ключи от моего сейфа не брали?
Все отрицательно замотали головами, мол, в кабинет заходили, но только в его присутствии, никаких ключей не видели и, само собой разумеется, не брали…
– Значит, особист взял… – как-то сразу сник начальник заставы. – Плакал мой капитан…
Товарищи по посиделкам как-то стушевались и заерзали, стали прятать под стол бутылки с «сухарем», как школяры, впервые закурившие за углом школы, прячут за спину окурки, когда появляется строгий школьный завуч. Оказалось, что следом за комсомольскими работниками на заставу приехал майор Руденко, старший оперуполномоченный, обслуживающий эту часть. А при нем распивать спиртное – себя не любить. Сазонову тут же растолковали, что на границе даже самое безобидное сухое вино запрещено, здесь действует строгий сухой закон.
А ключи, действительно, незаметно унес из кабинета начальника заставы особист, проведя таким суровым образом практическое занятие по бдительности: в сейфе начальника заставы хранились совсекретные документы, а он оставил ключи без присмотра на рабочем столе и вышел из своего кабинета, не закрыв дверь.
К чести майора Руденко, провинившийся начальник заставы не пострадал. Особист после строгой нотации вернул старлею ключи от сейфа и не стал о происшествии сообщать по команде, дав тем самым и Сазонову урок на будущее: чекист – не слепое орудие возмездия, а советский человек, для которого главное – не карать, а профилактировать, а если уж поступать сурово, то только во имя бдительности и безопасности государства.