Последний бой «чёрных дьяволов» - стр. 9
– Давай со своими на второй этаж! Гургенидзе, Якимчик – оставайтесь на первом, прикроете их. Джумагалиев, Лисковец, Красильников – за мной. Ищем подвал!
Первым вход в подвал обнаружил Джумагалиев. Приготовив гранату, он позвал Александра:
– Командир! Сюда!
Григорьев вбежал на кухню и увидел откинутую крышку подвала, из входа в который торчали ноги в начищенных до блеска немецких сапогах. Рядом валялась граната, пистолет парабеллум и серая эсэсовская офицерская фуражка с лакированным козырьком, орлом со свастикой на тулье и черепом с костями на околыше. Джумагалиев кивнул на эсэсовца:
– Торопился, шайтан, хотел в подвал спуститься. Пришлось подстрелить. Там, в подвале, наверное, еще кто-то есть, надо туда гранату кинуть.
Александр жестом остановил бойца, подобрал парабеллум, сунул в карман галифе.
– Не вздумай. Если там боеприпасы, то взлетим на воздух вместе с домом.
На кухне с автоматами наперевес появились Лисковец и Красильников.
– За мной! – скомандовал Григорьев, дал короткую очередь в полутьму подземелья и первым сбежал вниз по ступенькам.
За ним в подвал устремились бойцы его отделения. Помещение, не меньше десяти метров в длину и столько же в ширину, изрядно заставленное металлическими и деревянными ящиками, плетеными корзинами и бочками, скупо освещалось одной лампочкой. Из темного угла подвала слышалось бормотание на немецком языке. Разведчики, прикрывая друг друга, приблизились к месту, откуда оно исходило. На полу, возле бочки с вином, сидели три эсэсовца. Двое были пьяны и сопротивления оказывать не собирались. Третий, молодой, белобрысый, без головного убора, смотрел на солдат Красной армии трезвым испуганным взглядом голубых водянистых глаз. Держа немцев на мушке автомата, Григорьев раздавал приказы:
– Лисковец, забери у них оружие! Красильников, осмотреть помещение. Джумагалиев, быстро позови Вязовского, надо выяснить у пленных, много ли фрицев и не прячется ли в доме еще кто-нибудь. Заодно узнай, что там наверху. Если дом от фрицев отчистили, то сообщите нашим и чехам.
Через минуту в подвал спустился Джумагалиев и молодой боец Константин Вязовский. Григорьев глянул на Вязовского:
– Давай, москвич, допроси фрицев, ты ведь у нас знаток немецкого языка.
Константин посмотрел на эсэсовцев:
– Как же их допрашивать? У этих двух языки от выпитого вина заплетаются, а этот трясется, как осиновый лист на ветру, даже слышно, как зубы стучат. Мы на втором этаже семерых в плен взяли и на чердаке еще одного. Видать, сильно мы их ошарашили своим внезапным нападением. Как припекло, так они сразу врассыпную бросились, будто зайцы, и лапки кверху подняли. Тоже мне, вояки хреновы…
Лисковец покосился на Вязовского:
– Тут ты, парень, не прав. Немец воевать умеет. Ты молодой, всего-ничего служишь, а я давно воюю и помню, какой немец в первые годы войны был. Эти вояки за три года, почитай, всю Европу под себя подмяли, а Чехословакию и вовсе за один день оккупировали. Правда, на нашей земле эти бравые солдаты споткнулись. Только поначалу бывало, что нам самим иной раз приходилось от них по полям да по лесам, словно зайцам, бегать. Нынче мы их толпами в плен берем, а тогда наоборот было. Я уж за эти годы повидал и отступление, и окружение, и плен. Это сейчас в нашей армии и боеприпасы, и обмундирование, и питание, и техники в достатке, а тогда тяжеловато приходилось, случалось и траву, и дохлых лошадей пробовать на вкус, а порой и вовсе жрать нечего было. Зато вши нас ели хорошо. Я из-за них и тифом, и малярией переболел, и дизентерия меня из-за употребления плохой воды не обошла своим вниманием. Может, поэтому и жив остался. Если бы часто в госпитали не попадал по болезни или по ранению, то уже, наверное, лежал бы в сырой земле. Возможно, благодаря этим отсрочкам до конца войны и довоевал. В царице полей – пехоте – долго не повоюешь: один хороший бой – и, как на фронте говорят, отправишься прямиком или в земотдел, или в здравотдел. Что же касательно фрицев, то сейчас, конечно, немец не тот, но все равно вояки опытные остались, иначе почему столько наших солдатиков погибает. Правда, и мы воевать научились, потому и бьем фрицев. А у этих, сдается, желание воевать отпало, да и пьяные они, заразы, в стельку, иначе нам бы туго пришлось…