Последние войны - стр. 34
– Что вам тоже сказали, что это первая линия?
– Ага, – сказал Сергей, понимая, что его облапошили, вернее сказать, переводчик чуть преувеличил свои возможности, – милейший, что же это ты нам говорил, что сюда никто доехать кроме тебя не сможет, – подозвал Сергей переводчика, – а вот это что такое? – и он махнул рукой в сторону трех русских операторов, бродивших между окопами.
– Эх, – развел руками переводчик, пытаясь состроить удивленную гримасу на лице, – сам ничего понять не могу. Только вчера это была первая линия обороны, а теперь, выходит, вторая.
– Или третья?
– Все может быть. Наши войска очень быстро наступают на талибов. Скоро будем в Кабуле, – заулыбался Муни.
Тут он, конечно, хватил маху, потому что Сергей превосходно знал, что наступление идет ни шатко, ни валко и такими темпами они не то, что в Кабуле скоро окажутся, а будут здесь же встречать Новый год. Вернее те, кто приедет им на смену. Сергей все-таки наделся, что его командировка не продлиться слишком долго и на Новый год он окажется в Москве дома.
Сюжет все равно пришлось бы делать, никуда они в этот день не успели бы. Вот и пришлось стоять на фоне окопов, чуть сгорбившись, чтобы создалось впечатление, будто репортер, выходя на открытое место, подвергается опасности, и его в любой момент могли обстрелять талибы, до которых было буквально рукой подать. Совсем как во времена первой мировой война на западном фронте. На самом то деле до окопов талибов было километров десять. Но Сергей с серьезным видом стал рассказывать о том, что за его спиной буквально несколько минут назад шел бой, сейчас он приутих на какое-то время и вот именно этим затишьем он и воспользовался, чтобы записать свой «стенд-ап».
На следующий день, дабы реабилитировать себя, Муни предложил поехать на бывшую Советскую базу, где проходили обучение солдаты афганской армии. Он все еще боялся, что после первой неудачи ему дадут от ворот поворот, и пойдут искать на бирже другого переводчика, благо недостатка в них не было. А пятьдесят долларов в день – умопомрачительные деньги, которые переводчик может заработать разве что переквалифицировавшись в наемного убийцу.
– Валяй, – махнул Сергей, – Сусанин-герой.
Муни не так хорошо разбирался в русском фольклоре, чтобы понять смысл этой фразы, поэтому дивлено уставился на Сергея.
– Все нормально, – сказал Сергей, – поехали.
К базе шла грунтовая дорога, выложенная камнями. Валуны были разных размеров, но их не обтесывали, как на Красной площади, а и по ней ехать не очень комфортно – машину трясет, а эта дорога стала сущим наказанием. На колдобинах машина вздрагивала, как раненное животное. Чувствовалось, что трассу подправляли. В некоторых местах местные дорожники умудрялись положить нечто схожее с бордюрными камнями, а над речушками и арыками высились хлипкие мосты.
Спустя полчаса от такой езды Сергей стал чувствовать, что все у него внутри тела перемешалось, а сердце вполне могло оказаться не в левой части груди, а где-то в другом месте. Его буквально выворачивала наизнанку.
Водитель, краем глаза, замечая, как мучаются его пассажиры, съехал на обочину, но оказалось, что такая идея пришла ему в голову далеко не первому. Видимо, все машины съезжали на обочину. Их следы густо избороздили землю по обе стороны от дороги. Обочина была разъезжена на добрую сотню метров. От этого дорога казалась невообразимо широкой, как центральный проспект какого-то очень крупного города, где установился тоталитарный режим.