Последние войны - стр. 36
«Русские пробудут здесь еще несколько дней», – думал он.
« Как же их заставит чуть на камеру поработать?» – мучился Сергей, но солдаты сами пришли ему на помощь.
– Надо к генералу идти, – наконец сказали они.
Мысль была до простоты гениальна. Вообще-то каждый офицер в афганской армии, звание которого было выше лейтенанта, а то и лейтенанты тоже, считали себя генералами и подчиненные к ним так и обращались. Командиру части должны были уже сообщить о том, что приехали журналисты, но отчего-то он к ним не выходил. Видимо, тут проявлялся тонкий восточный этикет. Не он должен был идти на поклон к пришельцам, а они к нему.
– Где генерал? – спросил Сергей через Муни, хотя звание это на всех языках звучит очень похоже, и солдаты поняли бы его и без переводчика.
– Да вон он, – стали махать солдаты в сторону одного из разрушенных зданий, – с бородой.
Там и вправду сидел на ковре, скрестив ноги по-турецки, какой-то военный и мирно трапезничал, не обращая никакого внимания на суету мира, потому что ничто его не могло отвлечь от вечернего приема пищи. Это была святая церемония. Вокруг него стояла многочисленная свита, готовая выполнить любой каприз своего начальника. На их лицах застыли подобострастные выражения, как будто они без всяких слов, произносили фразу «что изволите?» и подливали воду в пиалу, когда та начинала пустеть.
То, как ел командир части, являло собой настоящее шоу, от которого было трудно оторваться. Обычно на одного человека насыпали в плошку несколько горстей плова, а поверх них водружали один кусок мяса. Но этот военный, которого все именовали генералом, вовсе не был обыкновенным человеком. Здесь он был богом. Перед ним стояла овальное железное блюдце с низкими бортиками, над которыми высилась гора плова, а на ней лежал не один, а три куска мяса, каждый из которых был уже покусан.
Командир части плевал на пальцы, сложенные горстью, затем водил ими по бокам плошки, собирая рис в комочек, чуть катал его в пальцах, делая рисовые колобки, затем отправлял его в рот, с удовольствие облизывал пальцы и запивал водой из плошки. Отпив немного, начальник принимался за один из кусков мяса, вгрызался в него, откусывал приличный кусок, медленно пережевывал и вновь запивал водичкой. С пальцев у нег стекал жир, жиром была заляпана и плошка.
Муни пошел первым наводить мосты, подобострастно встал перед командиром части, что-то сказал ему, показывая на стоящих чуть в отдалении Сергея и Игоря.
Командир части кивнул и что-то сказал в ответ. Приободренный Муни помчался к журналистам.
– Просит присесть, – сказал переводчик, – отведать угощение.
– Какое на хрен угощение отведать, – процедил сквозь зубы Сергей, – нам снимать надо. Мы не успеем, если с ним есть будем.
– Закон гостеприимства. Надо поесть с хозяином. Обидите, если откажетесь.
– Обидим, – согласился Игорь, посмотрев на Сергея, – тогда он нам вообще снимать ничего не даст.
– Обидим, – сказал Сергей, – пошли есть.
Радушный хозяин указал жестом, что гости могут присаживаться напротив него, а когда они сели, тоже, как и генерал, скрестив по-турецки ноги, им принесли огромные плошки с рисом и кусками мяса. Сергей, увидев это угощение, почувствовал, что живот его начинает недовольно ворчать. До той поры они с Игорем все старались исключить из своего рациона местную пищу, видели ведь, что с коллегами стряслось, у них еще хватало консервов, чтобы с голоду не помереть. Но ведь когда-то и они бы закончились и им волей-неволей все-таки пришлось бы отведать местных яств. К ним надо было приучать желудок постепенно, съедая каждый день по маленькому комочку риса. Постепенно увеличивая эту порцию, так люди, которые боялись, что их когда-нибудь попытаются отравить, приучали свой организм к мышьяку. Метод был проверенным и действенным, но напасть свалилась на головы Сергея с Игорем неожиданно, не успели они еще подготовить свои желудки к такому испытанию.