Последнее знамение - стр. 63

Мальстен проследил за его взглядом и несколько мгновений смотрел на Аэлин, однако ничего не говорил. В том, как он держался, ощущался почти осязаемый неподъемный груз вины.

– Но… нужно ведь как-то жить дальше, – неуверенно произнес Даниэль. – Нужно думать, что теперь делать…

Мальстен покачал головой, вновь посмотрев в глаза Даниэлю. Это был взгляд смертника, который давно готов к казни и ждет, что она положит всему конец.

– Мне жаль, что я вообще появился на свет, – сказал Мальстен. Даниэль опешил. Он не впервые слышал такие слова, ему на пути встречались и люди, и данталли, которые говорили подобное. Однако это был первый раз в его жизни, когда кто-то произносил это с такой убийственной честностью. – И мне жаль, что я слишком слаб, чтобы оборвать свою жизнь самостоятельно.

Даниэль невольно опустил взгляд на меч, закрепленный у себя на поясе. Он был уверен, что предложи он сейчас убить анкордского кукловода, он получил бы безоговорочное согласие.

– Бедный мальчик, – надтреснутым голосом сказала Рахиль, прижав к себе всхлипнувшую Цаю. – Нельзя так корить себя за все, что происходит в мире.

– Я являюсь причиной слишком многих бед, чтобы закрыть на это глаза, – сухо ответил Мальстен. Он заметил, что Даниэль положил руку на эфес меча, и его уголки губ вдруг подернулись вверх в тени улыбки. Он кивнул Даниэлю. – Действуй, если считаешь нужным, – сказал он.

Даниэль прерывисто вздохнул, сжав эфес меча крепче. Его внимание привлекла Аэлин Дэвери, положившая руку на стекло окна. Когда их взгляды столкнулись, она едва заметно качнула головой.

Не надо, – произнес про себя Даниэль, толком не поняв, озвучивает он свою собственную мысль, или мысль Аэлин.

Рука сама отпустила меч.

– Нам еще многому предстоит у тебя научиться. Мы пока останемся, раз ты не прогоняешь нас отсюда.

Мальстен медленно кивнул и, не говоря ничего больше, зашагал в сторону чащи леса. Даниэль вновь посмотрел в окно хижины, но Аэлин там уже не увидел.

Спустя примерно два часа после спора с Мальстеном Даниэль закончил подготовку веток для костра. Вернувшись в лагерь, он уже не застал там Цаю, а Рахиль держалась непривычно хмуро и показательно не смотрела на Даниэля, когда он проходил мимо.

Злится, – подумал он, отчего-то ощутив стыд. Рахиль была не сильно старше его самого, но всегда вела себя по-матерински, отчего, как ни странно, заработала себе настоящий родительский авторитет. Даниэлю было не по себе, когда эта женщина расстраивалась. Особенно когда дело касалось его поведения.

Отчего-то потянуло поговорить с ней и извиниться.

Какого беса? Я же ей ничего не сделал! – одернул себя Даниэль, однако ноги сами повлекли его к Рахиль и остановились прямо перед ней.

– Дани, – устало вздохнула она, повернувшись к нему. – Пришел помочь мне приготовить мясо?

Даниэль улыбнулся.

– Если так можно будет купить твою благосклонность, то да, – ответил он. Женщина покачала головой, и он вновь ощутил укол стыда. – За что ты злишься на меня? Кажется, ссора у нас случилась с Мальстеном, а не с тобой.

Рахиль пожала плечами и заботливо погладила Даниэля по руке.

– Я не злюсь на тебя, Дани. Просто я расстроена тем, что произошло.

– Считаешь, я был неправ? – поморщившись, спросил Даниэль.

Рахиль опустила глаза.

– Ты слишком требователен. И к себе, и к другим. Мне кажется, после того как тебя ранили, ты стал намного беспокойнее. – При упоминании о ранении Даниэль невольно положил руку на живот – туда, где остался глубокий след от меча анкордского военного. Рубец отозвался воспоминанием о боли и страхе, которые Даниэль тогда испытал. Тем временем Рахиль продолжала: – Ты хочешь действовать на опережение, много нервничаешь. И злишься, если твои чувства не разделяют. Особенно Мальстен.