Последнее знамение - стр. 46
– Что?! – воскликнул Конрад, который заметил это первым. – Как ты делаешь это с закрытыми глазами?
– Мои цели видят друг друга, – пояснил Мальстен. – Этого вполне достаточно, чтобы установить связь.
Даниэль сокрушенно приложил ко рту кулак.
– Боги… – прошептал он. – Это… невероятно.
Больше двух десятков птиц и зверей, привлеченных нитями, начали постепенно стягиваться к месту тренировки данталли. Мальстен открыл глаза и посмотрел на Даниэля, в котором не осталось и толики от недавней требовательности и подозрительности.
– Какого еще представления тебе не хватает? – спросил он. – Может, мне заставить их станцевать? – Звери принялись перемещаться и двигаться, выполняя простые танцевальные фигуры. Впрочем, для Мальстена это было ничто в сравнении с тем, что он делал в гратском цирке. Олень в красной накидке встал на задние ноги и начал кружиться вокруг себя. – Или скомандовать им стать нашим ужином? – Олень опустил передние ноги и покорно склонил голову, несколько птиц подлетели ближе и замерли возле вооруженных данталли. – Придумывай, Даниэль, я исполню, если уж тебе так нужна демонстрация.
Даниэль стоял, словно пораженный громом, не в силах отвести взгляда от того, что видел.
Мейзнер покачал головой, закусив губу.
– С ума сойти, – сказал он. – Страшно спрашивать, что еще ты можешь.
– Если вы будете много заниматься, сможете так же. У меня нет никаких особых сил, недоступных другим данталли. Я просто умею пользоваться тем арсеналом, что у меня есть.
Даниэль смиренно опустил голову.
– Я все понял, можешь прекратить.
А вот теперь пришло время взять себя в руки, – напомнил Мальстену внутренний голос, который был подозрительно похож на Сезара. Он одним незаметным движением втянул в ладонь все нити, которые выпустил, и приготовился к страшной боли, которая не заставила себя ждать.
Она ударила кузнечным молотом, разливаясь от корпуса к рукам, ногам и голове. Ее атака была такой резкой, что Мальстен с громким выдохом согнулся, с трудом оставшись стоять на ногах. В теле полыхал жидкий огонь, выжигающий каждый нерв.
Терпи молча, – напомнил внутренний голос, вмиг заставивший стиснуть челюсти и подавить рвущийся наружу крик. – Крики не помогают, они делают только хуже.
Дыхание стало лихорадочным и рваным. Мальстен надеялся, что Даниэль, Мейзнер и Конрад тактично отвернутся, ведь им самим известно, что такое расплата, однако, подняв взгляд на своих учеников, он увидел, что они безотрывно смотрят на него, изучая каждое его движение.
Расплата – зрелище.
Зрители захотят еще.
В теле Мальстена напрягся каждый мускул, перед глазами все поплыло, в висках застучало, дышать стало труднее. Появилось странное желание сбежать как можно дальше отсюда, и, видят боги, он бы это сделал, если б на это были силы. Лицо покрылось холодной испариной, смахнуть которую горящими руками было слишком больно.
Титаническим усилием Мальстен заставил себя выпрямиться и ухватился за ствол ближайшего дерева, чтобы не упасть. Мейзнер сделал к нему шаг, чтобы помочь, но Даниэль остановил его жестом.
– Погоди, – отрывисто бросил он.
Просто уйдите, – взмолился про себя Мальстен. – Или хотя бы отвернитесь. Не надо на это смотреть.
Он вспомнил Дезмонда, который жаждал сочувствия к своей расплате, и от этих воспоминаний по телу пробежала волна нервной дрожи. Быстрый перестук двух сердец, не переставая, отдавал в виски.