Последнее сражение. Немецкая авиация в последние месяцы войны. 1944-1945 - стр. 25

– Нет, в Кротоне. Это все, что осталось от нее, – сказал я со смехом, достав из кармана ключ зажигания.

– Разумно, Хенн. Как бы там ни было, в Мюнхене не будет так жарко. У нас найдется время побездельничать, пока мы будем ждать переформирования группы. Знаете, что это означает? Отпуск, парни. Хорошая кровать, чтобы выспаться, и девица, чтобы подоткнуть одеяльце. Восхитительная жизнь!

Три человека избежали бойни. Мы ехали поездом в Мюнхен – это сутки пути. Сначала каждый из нас спокойно сидел в своем углу, молча разглядывая из окна проплывающий мимо пейзаж: Везувий, Рим, Тоскана, долина По и Бреннер. Мы были уставшие, измотанные, безразличные ко всему и, прежде всего, ужасно разочарованные. Первым нарушил тишину командир нашей группы, он сказал со злостью:

– Вы знаете, что я слышал? Командир истребительной группы, базировавшейся в Трапани, был срочно вызван в Берлин, непосредственно к Герингу. Его отчитали словно новичка. Жирный Герман был в дикой ярости от того, что истребители не смогли выполнить поставленной задачи на Сицилии. «Мне жаль, что с вами там не разделались, – ревел он. – Я не буду больше посылать вам подкрепления, потому что вы – кучка трусов. Неспособные сбивать врага в воздухе, вы позволяете уничтожать себя на земле словно кроликов!!!» Ирония всего этого состояла в том, что офицер, прибывший прямо с Сицилии, точно знал, что там происходило.

– Несомненно, что он так и не раскрыл рта. Клянусь небесами, он был в достаточно хорошем положении, чтобы знать, что сказать. Мне смешно, когда я представляю их лица, когда мы доберемся до Нойбиберга, и вместе с вами двоими я доложу: 2-я группа вернулась из вылета. Вы сможете увидеть, какой прием ожидает нас. Только скажите мне, что еще мы могли сделать? Сколько вылетов вы совершили, Хенн?

– Всего пять. Один против «Крепостей» в районе Мариттимо; остальные против «Лайтнингов» над Кальтаджироне, Марсалой и Палермо.

– Довольно скудный список.

– Я не мог летать больше, чем летал. Мой двигатель держался до конца, я поднимался в воздух каждый раз, когда мне приказывали.

– А сколько вылетов у вас, Герберт?

– О, приблизительно дюжина.

– Столько же и у меня.[53] Наши потери составили тридцать четыре машины. Что же касается побед, то сколько мы прибавили к нашему счету?

– Три.

– А скольких пилотов потеряли?

– Мы все еще не знаем. Нужно дождаться, пока все прибудут в Нойбиберг.

– Я знаю, но сколько приблизительно?

– Возможно, всего десять, – ответил Герберт.

– Славная картина. Три сбитых вражеских самолета, дюжина собственных потерь и тридцать четыре самолета группы, превращенных в металлолом. Хорошее круглое число. Я вам скажу кое-что: как только я вернусь, держу пари, меня понизят в должности.