Последнее сражение. Немецкая авиация в последние месяцы войны. 1944-1945 - стр. 27
– Я соглашусь с вами, если есть сразу несколько «Мессершмиттов», а не один-единственный. Было бы не слишком плохо посылать по два истребителя на бомбардировщик, чтобы сбить его. Помните, как вы и я над Мариттимо атаковали 120 «Крепостей»: 1440 стволов против четырех пулеметов и двух пушек. Хотите, чтобы я вычислил пропорцию?
– Вы слишком много думаете, Хенн, – прервал меня Старик. – Вы решаете и вычисляете все дни. Никто не просит вас об этом. Все, что вы должны делать, это стрелять, нажимать на свою кнопку словно сумасшедший и ни о чем не думать. Вы должны быть быстрее врага и первым открывать огонь… Тогда вы сможете увидеть его падение. Я, как и вы, знаю, как обращаться с логарифмической линейкой, когда хочу доказать, что ситуация безнадежна, но, в отличие от вас, я ни о чем не думаю, когда атакую противника. Я набрасываюсь на него. Это граница моих рассуждений. Сбить его так или иначе. Не имеет значения как, пока вы не преуспеете в этом, и порой я добиваюсь успеха.
– Иногда, но не всегда, – вздохнул Герберт.
– Это не имеет никакого значения. Когда-нибудь придет и моя очередь, и это будет доказательством того, что враг прицелился лучше меня. Тогда все закончится. Это однажды случится. Вот так-то!
Я продолжил спор:
– Возможно, мы могли бы действовать другим способом.
– Что вы имеете в виду? – спросил Герберт.
– Я, в частности, думаю о 150 «Мессершмиттах-109», все новые машины, которые сейчас стоят на аэродроме Фоджа под охраной пехотной роты. Мы могли бы использовать их. В теории, когда пилот сбит и ему повезло выжить, он спустя пять минут может сесть в новую машину. Вместо праздного стояния в Фодже, эти «шишки» добились бы большего успеха в Трапани, Салеми или в другом месте. Если бы только мы имели их. Мы должны были лишь сесть в них и запустить двигатели. Вместо этого мы ждем, когда очередной дождь бомб уничтожит их на земле. И мы трое едем в Германию, в то время как 150 пригодных к полетам самолетов находятся в Фодже. Вы понимаете это? Для меня это просто…
– Вы бы лучше помолчали, Хенн. Мы не знаем, кто сидит в соседнем купе.
– Что вы подразумеваете? – спросил я, уставившись на Герберта. – Что я сказал? О да, конечно. Подрывные разговоры против армии. Мятеж. Давайте держать наши рты закрытыми и продолжать летать до самой победы.
Старик не прерывал меня, позволяя говорить. Я посмотрел на него краем глаза и сильно смутился, словно школьник, пойманный с банкой варенья. Я открыл свой портфель и сделал вид, что ищу какой-то документ. В этот момент он произнес:
– Скажите мне, Хенн. Откуда вы знаете о 150 «Мессершмиттах» в Фодже?
– Так мне сказал Закс. Я украл один из них, чтобы добраться до Лечче, но никто не заметил этого.
Командир группы встал и заложил руки за спину.
– В чем мы нуждаемся, так это в новом и более быстром самолете. «Стодевятый» устарел. Что с реактивными самолетами Вилли Мессершмитта, которые достигают скорости звука? Разве вы не слышали о них? Это будет настоящая работа. Очевидно, они сейчас испытываются. Если бы мы имели их в Трапани, то какую резню мы могли бы устроить.
– Могли иметь, – заметил я. – Да, вот именно могли. Испытательный аэродром Рехлин на другом конце Германии.[57] Там у них свои несчастья. Вы когда-нибудь слышали о славном «Мессершмитте-210»? Это было потрясающее фиаско. Первоначально этот двухмоторный «ящик» достигал той же скорости, что и «Лайтнинг». Предполагалось, что он будет даже быстрее. Конструкторы направили опытный образец в Рехлин, где его осмотрели чиновники. Сначала были крики восторга, а затем у высокопоставленных инженеров возникла сомнительная идея относительно размещения в хвосте машины дистанционно управляемых огневых точек. Они принялись за работу, не подумав об ухудшении качеств самолета. Двойное хвостовое оперение «двухсотдесятого» было заменено огромным килем. Сектор огня был увеличен, но машина утратила устойчивость.