Последнее слово шамана - стр. 4
– Да знаю, – махнул Кузьма. – Ты же там со мной как-то шатуна брал.
– А, было дело, но не забывай об этом.
– Спасибо, дядя Витя, извини, чуть не забыл. Там, за железной дорогой, на стоке Малого Воя сбросил тебе три рюкзака с консервами, порохом, дробью, спичками.
– Хорошо, хорошо, будет время, заберу. В кульках-то спрятаны они, не в воде лежат? – щурится Муравьев.
– Да что ты прям, а? Я все на пригорок сбросил, в шиповник.
– Вот какие дела. Ну и хорошо. Помоги мне парня уложить, а то уснул за столом. – Указав подбородком на Михаила, Муравьев встал со скамейки… – А как он отнесся к потере родных, а, Кузьма?
– Он до сих пор находится в состоянии амнезии, что-то помнит, что-то нет. Да, да, многое помнит, а про семью ничего пока, как будто ее и не было у него. Врачи предупредили…
Михаил открыл глаза, посмотрел на Кузьму, стоявшего рядом, и закрыл веки, проваливаясь в сон.
Запах ухи будоражил. Михаил, сглотнув слюну, повернулся на бок и, уложив удобнее голову на ватник, принюхавшись, невольно удивился тому, что во сне он смог уловить запах приснившейся ему ухи.
…Обрывистый берег речки Эсски зарос мелкой травой. Расположившись на ней, Михаил рассматривал воду, освещенную лучами большой луны. Поверхность реки сейчас напоминала бумажный ковер, настолько она была ровной. Ни брызг, ни разводов от рыбы, охотившейся за мальками, жучками, листвою, падающей с деревьев.
Удочка, лежавшая рядом с ним, дернулась, и какая-то сила потянула ее в воду. Михаил обеими руками ухватился за ее конец и потянул удилище на себя. И как вовремя он это сделал! Огромный налим, схвативший наживку, мог спокойно затащить удочку в глубокий омут. Но теперь он лежал на берегу, и Михаил, разделывая его ножом, укладывал куски рыбьего мяса в ведро, в котором уже закипела вода.
Запах вареного рыбьего мяса был сладковатым. Михаил бросил в кипящую воду пригоршню брусники с клюквой. Запах ухи после этого стал сладковато-кислым. Кипящая вода стала выплескиваться из ведра, а вместе с ней на костер полетело и рыбье мясо. Михаил осмотрелся по сторонам, но, как назло, никак не мог найти тарелки с ложкой, чтобы спасти хоть какие-то куски.
«Нужно бежать в избу за ложкой», – подумал Михаил и, вскочив на ноги, оступился и сорвался с обрыва в реку.
…Поднявшись с нар, Михаил отметил, что правую руку с пальцами не чувствует, отлежал. Стал шевелить пальцами, смотря на ладонь, освещенную серебристыми лучами луны, пробивавшимися в избу через оконное стекло. Они освещали и заставленный посудой стол, и пустую скамейку, и дальнюю часть избы с пустыми нарами. Видно, Виктор провожает Кузьму, выдумавшего, что за ним кто-то следит.
Наконец-то пальцы ожили, он их почувствовал, как и судорогу, пронизавшую болью руку в предплечье.
Встав с нар, напившись воды из ведра, засунул в печь, в ее ярко-красную золу, несколько толстых дровин и вышел из избы.
Холодный, сыроватый воздух коснулся лица. Звезды, рассыпавшиеся по небу, подмигивали ему. Найдя ковш созвездия Большой Медведицы, Михаил по привычке стал считать его звезды. Потянулся, зевнув.
«Может, порыбачить?» – эта мысль показалась ему самой подходящей, потому что хотелось очень есть. Ощупывая рукой сырые бревна избы, пошел вдоль них и в углу нашел тайник для червей, который вчера днем показывал ему хозяин избы. Удочка, длинная осиновая палка, стояла рядом, опершись на стену дома. Шар луны, опустившийся за черные кроны деревьев, тускло освещал лес.