После развода. Зачем ты ко мне ходишь? - стр. 11

— А можно еще чуть-чуть? — улыбнувшись, попросила я. — Солнечные ванны ведь очень полезны для бледной кожи. А моя совсем прозрачная стала.

— Полезны, — Максим садится рядом. — Я бы сказал так: можно, только осторожно. Все должно быть в меру.

— Согласна с вами, Максим, — открываю глаза, сажусь ровно и поворачиваю голову к нему. — Я готова работать дальше.

Месяц назад я доверилась Максиму, потому что его нашла для меня Агния. Все это время они с Эмилией поддерживали и подбадривали меня. Благодаря их заботе я выкарабкалась. Хотя знаю, что и бывший муж помогал деньгами, когда дочь не могла получить доступ к моему депозиту.

Максим - главный специалисты реабилитационного центра. Молодой - всего 37 лет, но уже с отличным резюме. Запись к нему на месяцы вперед, но Агния как-то умудрилась втиснуть в очередь меня. После ковида синдром Гийена-Барре стал часто встречаться, поэтому Максим разработал специальную программу для больных, преодолевших самый страшный этап.

Со мной он начал с азов: учил меня вставать, делать первые шаги, ставить пятку, перекатываться на стопу. Поначалу было больно, каждое новое движение и каждый новый навык давался с трудом. Даже просто подержать в руке ложку и то казалось сложным и невыполнимым. А он требовал, чтобы я научилась резать яблоко. Немыслимо!

Но у меня была четкая цель: я мечтала вернуться к прежней жизни, и Макс мне в этом очень хорошо помогает.

Вообще он очень непростой мужчина. Строгий, но справедливый, не дает спуску, но при этом иногда проявляет мягкость. А еще он человечный и эмпатичный. При первом знакомстве я подумала: не перевелись еще богатыри на Руси. Макс - высокий, широкоплечий, с развитой мускулатурой и сильными руками. Когда он держит меня, я чувствую себя в безопасности, я знаю, что не упаду.

— Давайте, Полина. Еще рывок, прогуляемся вооон до того фонтана, — показывает он пальцем вдаль. — Как думаете, осилите?

— Очень постараюсь, — вздыхаю. — Должна.

Тихо усмехнувшись, Максим хлопает себя по колену и встает со скамейки. Он протягивает руки и я вкладываю в них свои ладони. Макс тянет меня на себя, помогая подняться. Пару секунд и я уже на своих двоих делаю несколько шагов с помощью ходунков для взрослых.

— Вы делаете большие успехи.

— С вашей помощью, — переставляю ходунки вперед и смотрю себе под ноги.

— Скоро будете бегать и танцевать.

— Сейчас это кажется чем-то нереальным.

— Мои пациенты до синдрома никогда не ходили в спортзал, но некоторые во время реабилитации так втянулись, что до сих пор ходят, занимаются плаванием и танцами.

— Я скажу так, — бросаю на него быстрый взгляд. — После паралича просто передвигать ноги - большое счастье. Я может быть, тоже пойду на танцы. Бачату, например.

— Бачату? — смеется Макс. — Интересный выбор.

— Почему нет? Знаете, как хочется сделать что-нибудь, что совсем на меня не похоже?

— А бачата - не совсем ваше?

— Совсем не мое. До синдрома я вела спокойный образ жизни, работала логопедом, собирала букеты. Я даже гуляла мало и совсем не занималась спортом. Но сейчас как будто хочется спешить жить и попробовать то, о чем раньше и не думала.

— Понимаю, — он касается моей руки, потому что видит мою усталость.

В следующее мгновение ноги заплетаются, я заваливаюсь на бок и ахаю, когда Максим подхватывает меня, не дав позорно свалиться.