После развода. Зачем ты ко мне ходишь? - стр. 13
Поняв, что сморозил глупость, меняется в лице.
— Нет, я не собирался смеяться.И обидеть тебя не хотел.
Опустив голову, он качает ею, а потом садится на скамейку и упирается локтями в колени.
— Поля…
— Полина, — смотрю в сторону на красивый круглый фонтан. Просто надо зацепиться за что-то, чтобы не пересекаться с ним взглядами.
— Полина, я не хочу оставаться врагами. Я сделал для тебя все, что мог.
— Ром, к чему этот разговор? Мы - не враги. Мы - бывшие. У нас теперь разные жизни и дороги, поэтому я не понимаю, зачем ты ко мне ходишь?
Как бы я не старалась, но у меня не получается отвести взор, когда он на меня смотрит. На душе, где только недавно утихла буря, вновь неспокойно.
— Затем, что мы в ответе за тех, кого приручили.
Тихо ухмыльнуться этой фразе никак не получается, поэтому губы дрожат и кривятся.
— Так обычно говорят о питомцах. Значит, для тебя я просто питомец? Комнатная собачка, которую ты приручил?
— Полина, ты просто придираешься к словам.
— Я просто не могу тебя понять, Демидов, — я всегда называла его по фамилии, когда психовала. — Ты бежал от меня, роняя тапки, скорее в новую жизнь, к новой девочке. Что ж ты не у нее сейчас, а здесь? Ни одной женщине не понравится, что ее мужчина общается с бывшей.
— Мы прожили двадцать лет вместе, — вздыхает он. — Мы не чужие люди и после того, что с тобой случилось я переживал, я все время был на связи с твоим врачом и Эмилией.
— Так переживал, — вновь горькая усмешка слетает с бледных, пересохших губ, — что улетел на остров. Правильно, Рома, девочке нужен медовый месяц. А помнишь наш? Нет, хм, — задумываюсь, припоминая, — у нас его не было, потому что у нас не было денег.
— Ты несправедлива сейчас. Я все делал для семьи, я дал тебе все, о чем мы мечтали.
Я пристально смотрю на него, прожигаю, проникаю глубоко и удовлетворенно улыбаюсь,видя, что ему некомфортно.
— Ты прав, ты дал мне все, кроме верности. А сейчас просто исчезни из моей жизни, дай мне строить новую.
— Ты больна.
— Я выздоровлю! — в сердцах восклицаю. — Я вернусь к прежней жизни. Я снова стану прежней и даже еще сильнее.
— Я знаю, и я хочу тебе помочь.
— Хватит, — поднимаю ладонь, заставляя его замолчать. — Мне не нужна твоя жалость и не нужны твои подачки. Я верну тебе то, что ты потратил на лекарства, палату и уход. Я уже все посчитала.
— Я не возьму, — отрезает он.
— Я тебя заставлю взять. И ты потратишь эти деньги на свою девочку. А я больше ничего от тебя не жду и не хочу. И я не твоя собачонка.
— Я так никогда не говорил, — с нажимом заявляет Роман. — Но ты - мать моей дочери, и я делаю это ради нее, чтобы она тебя не потеряла.
Тень на его лице сгустилась, он сделался мрачным, средитым.
— Не хорони меня, Демидов. Я, может, еще тебя переживу.
Выкручиваю колеса, разворачиваю коляску и еду ко входу в центр. Роман зовет меня, но я не останавливаюсь и не оборачиваюсь. Пора уже забыть. Пора! Но никак не получается.
В номере медсестра помогает мне пересесть на кровать. Предупредив, что скоро обед, она доброжелательно улыбается и уходит. Десять дней в этом центре обошлось мне в приличную сумму, но я не жалею, потому что мне нужны результаты, а эта клиника их дает.
В светлой комнате стены выкрашены в приятный бежевый. Из мебели: кровать, тумбочка, шкаф, кресло, телевизор. Можно посидеть за круглым столом на балконе и полюбоваться соснами и голубыми елями. Этим я и занимаюсь уже третий день. Говорят, зеленый успокаивает.