После развода. Нежданное счастье - стр. 2

А сам снова к проклятому телевизору, смотрит в экран не отрываясь. Я тихо выхожу из комнаты, говорить что−то бесполезно, муж равнодушен и ко мне, и к малышке, которая просится на свет. Даже на снимок узи не взглянул, когда принесла первый. Следующие не показывала даже.

Я вызвала такси, стоя у подъезда и ругая себя, что не сделала этого еще два часа назад. Чувствую, что вот−вот ребенок родится, могу не успеть в роддом. Может домой вернуться, чтоб не в дороге…

Но там он, и его чертов матч, который бесит. И муж бесит. Из роддома вернусь и на развод подам. Надоело. Одна дочку подниму, не пропадем.

− И чего на такси−то прет тебя ехать, с пузом? Родишь еще по дороге, − ворчит шофер, но берет меня. – Куда?

− В роддом на Кутузовском, − называю адрес, по которому прикреплена.

− Ну нет, далеко. Ты вон скрючилась вся, так что, в ближайший роддом отвезу, − возмущается мужчина, поглядывая в зеркало заднего вида на меня. – Какая тебе разница?

− Там мой доктор… на Кутузовском…

Он еще что−то говорит, укоряет, но я уже не слышу. Боль заглушает все, затопляет с головой. К ней прибавляется страх за малышку, чувство, что не так все идет, как надо. Первые роды длятся долго, а у меня всего два часа назад заболел живот, и вот сейчас я чувствую потуги.

Из радио доносятся звуки футбольного матча, от которого тошнит уже, но таксист радуется успехам футболистов, точно так же, как мой муж.

Возле чужого роддома шофер меня оставляет и быстро уезжает, увозя мою сумку с документами и вещами.

− Стой! – кричу, согнувшись пополам, но меня не слышат.

Без обменной карты меня никто не примет в клинику. Ужас наполняет голову, руки немеют и начинают трястись. Из дверей выскакивают две фигуры в белом и подхватывают меня под руки, тащат в здание, почти волоком.

2. Глава 2

Глава 2

− Терпи, девонька… − слышу чей−то голос, как в тумане.

− Таксист… он увез мои вещи… там карта… − порываюсь я встать, чтобы объяснить. – Надо в службу такси позвонить… чтобы привез.

− Давай родим сначала? – женщина с добрыми синими глазами хмурится, приказывая тужиться.

А я смотрю в окно, тужась изо всех сил. За стеклом красивый розовый закат, который будто обещает скорое счастье. Но я ошиблась.

В этот красивый вечер не стало моей малышки…

− Хоть бы на полчаса раньше… двойное обвитие, уже было не спасти… − объясняет врач, а я смотрю, как уносят синее тельце в пестрой фланелевой пеленке.

Тяну руки, прошу отдать мне ребенка, но чувствую укол в предплечье. И тьма накрывает.

Осознать сложно, не получается. День, второй… меня положили в палату, где нет пациенток, чтобы не рвали мне душу своим счастьем, наверное.

Юра пришел на другой день. В серых глазах нет чувства вины, они будто мертвы. У него нет слов утешения для меня. И не очень расстроен, стреляет взглядом по пробегающим мимо медсестричек в коротких белых халатиках.

Лето. Все обнажены, насколько это возможно. Коленками сверкают, на радость моему мужу.

− Ты зачем пришел? – спрашиваю, как можно равнодушнее.

− Ну как… вот, вещи тебе привез, фрукты там… Извини, что так получилось.

− Извини?! Из−за того, что ты не смог оторваться от своего чертового футбола, умерла твоя дочь!

− Да, я виноват, но это все обстоятельства. Ты сама виновата. Уехала без меня, и…

− Если бы я не уехала, тебе пришлось бы принимать роды самому.