После развода. А любит он совсем другую - стр. 6

— Представляешь, Оли? — все никак не угомонится Гордей. — Карина припрется в твоем свадебном платье. Она даже в Париж слетала, в фирменный магазин — примерить платье, чтобы сидело на ней лучше, чем на тебе.

Я сжимаю кулаки, потому что едва держусь.

— Ты не подумай, подруга, я осуждаю.

— Демид не допустит этого! — произношу дрожащим голосом.

— О нет, детка. Он уже дал зеленый свет.

— Он не мог так со мной поступить! — чуть ли не выкрикиваю.

Гордей бросает на меня жалостливый взгляд:

— Оли, но он уже сделал это.

Я срываюсь. Набрасываюсь на Гордея с кулаками. Машина виляет, потому что он пытается перехватить мои руки и одновременно удержать руль. В конце концов он съезжает на обочину, и я с принимаюсь лупить его еще сильнее, проходясь ногтями по лицу и шее.

— Хватит! — ору я. — Хватит издеваться надо мной!

Он больно сжимает мои запястья и дергает на себя, но я царапаю его руку и кричу ему в лицо:

— Тебе нравится это?! Признайся, что тебе нравится видеть мое унижение! Тебе нравится видеть, как я страдаю!

Вскоре у меня заканчиваются силы, и я откидываюсь на спинку сиденья, размазываю по лицу слезы, всхлипываю.

Я искренне, честно пытаюсь справиться со своей болью. Отпустить. Начать жить сначала. С нуля.

Так какого черта они продолжают дергать меня, причиняя боль? Раз за разом причиняя боль…

Ведь я не трогаю их. Черт, никогда не трогала! Демид ушел, и я боролась за себя сама, а за него нет, потому что поняла: это конец.

Что мне сделать, чтобы они перестали уничтожать меня, подталкивать к пропасти?

Практически без сил я поворачиваю лицо к Гордею.

Он сидит так же, как и я, откинувшись на подголовник, и слепо смотрит перед собой.

Снова зарядил дождь. Неработающие дворники больше не слизывают дождевые капли, поэтому что впереди, не видно — лишь потеки капель на стекле.

У Гордея красное лицо. Я вижу на скуле царапины от моих ногтей. Они уходят ниже, к шее. На воротнике белой рубашке кровь от вскрывшейся раны на моей руке, потому что бинт съехал во время моей истерики.

Я смотрю на молодого мужчину перед собой и запоздало осознаю одну важную вещь…

Он не сопротивлялся.

— Почему ты не пытался остановить меня? — спрашиваю сиплым от рыданий голосом.

Гордей не смотрит на меня и отвечает, продолжая буравить взглядом лобовое:

— Тебе нужно было выплеснуть все дерьмо, накопилось внутри.

Медленно моргаю, заставляя шестеренки в голове вертеться.

— Гор, ты спровоцировал меня? — произношу тихо.

Он наконец поворачивается ко мне и отвечает устало:

— Нет.

Весь его нахальный, дерзкий запал проходит, и я вижу перед собой не высокомерного ублюдка, собирающего женские сердца, а обычного мужчину. Уставшего, измученного чем-то мне неведомым.

Уж точно не мной. Я с ним не общалась в течение многих лет, и несколько минут, проведенных сегодня вместе, не могли настолько расстроить его.

— Зачем тогда это все?

Гордей рассматривает мое лицо, как будто силясь узнать. Вглядывается в глаза, задерживает внимание на моих губах, волосах.

— Ты сама не понимаешь? — спрашивает приглушенно.

Отрицательно качаю головой.

Еще несколько секунд он рассматривает меня, словно пытается запомнить, а потом отстраняется и снова натягивает свою бесячую ухмылку:

— Не хотел, чтобы ты свалилась в обморок и испортила фотографии моего брата со свадьбы, когда поймешь, что она полностью слизана с твоей, — презрительно делает кавычки пальцами. — С твоей идеальной, мать ее, свадьбы.