Посланница орков. Отбор для узурпатора - стр. 14
Зубы – чистенькие, новенькие, остренькие – уже почти все проросли, только в глубине пара “шестёрок” держалась на честном слове. А, и я лишилась зубов мудрости, на их месте было гладенько, словно там ничего никогда не росло.
Полысевшая голова, кажется, начала покрываться лёгким пушком. Изумляясь скорости, я провела по бархатистой коже. Было такое ощущение, будто дня три назад меня побрили под ноль, и теперь всё это отрастает этаким бархатистым военным ёжиком.
Кожа с меня всё ещё облезала, выглядело это и впрямь не очень. Но меня даже обрадовало: чем хуже я на вид, тем выше шанс не познакомиться ближе с господами бандитами.
Что ещё… похоже, я сильно похудела. Тазовые косточки аж торчали, пальцы были словно палочки, запястье… вокруг него можно было не только ладонь сомкнуть, но и ещё на пару таких же запястий хватило бы. Да меня ветром сносить будет. Какая-то жертва концлагеря, а не женщина.
Ладно, дайте выбраться отсюда, отожраться я всегда успею. Хорошо поесть – это мы всегда с удовольствием.
Зато чувствовала я себя прекрасно. За исключением голода и желания помыться, конечно. Но – я была полна энергии, хотелось вскочить, двигаться, куда-то бежать, что-то делать. Пропала тупая боль в суставах, преследовавшая меня уже пару лет, даже зрение, на которое я никогда не жаловалась, как будто стало острее и ярче.
Снаружи повеяло запахом костра… и шашлыка. М-м-м!.. Рот мгновенно наполнился слюной, желудок взвыл в голос, яростно и возмущённо. Умей он говорить, сейчас бы у меня от мата уши в трубочку свернулись.
Фургон дрогнул. Сзади, в торце, глухо заскрипело, потом темноту прорезала щель. Это открылись дверцы. Я замерла, притворяясь спящей.
Фургон дрогнул опять: кто-то залез внутрь. Шаг, другой – и моя клетка издала жалобный треск, проскрипев днищем по полу. Неслабый пинок.
– Эй, ты, грязнуха. Поднимайся.
Это тот, у которого в штанах свербит? По голосу не поймёшь.
Я нехотя зашевелилась.
Рядом с клеткой стоял заросший, пропахший потом мужик в засаленных кожаных штанах и чём-то похожем на клетчатую рубашку. Один из бандитов. В руке он держал щербатую плошку. Жратва! Господи, ты ж мой миленький, всё прощу.
Бандит рассмеялся:
– Ишь ты, глазищами сверкает! Жрать хочешь, да?
Я молчала, но, боюсь, мой вид говорил сам за себя. Слюна переполняла рот, приходилось судорожно сглатывать, чтобы не захлебнуться. И тело мелко дрожало, как у собаки при виде полной миски. Господи, полцарства за еду. Любую – даже объедки, даже самое омерзительное на вид варево, мне сейчас всё покажется царским угощением. Будь у меня хвост, я бы бешено стучала им о пол клетки.
Бандит засмеялся. Сунул грязные пальцы в плошку, подцепил кусок мяса. Я думала, кинет в угол клетки, чтобы поглядеть, как я брошусь подбирать – но он запихнул мясо себе в рот и начал жевать, усмехаясь мне в лицо.
Ах ты ж сукин сын! Моё мясо!
– Думала, тебе дам? Вот ещё, жратву на тебя тратить, – он рассмеялся в голос. – Самим мало! А тебя мы завтра в город отвезём, там тебя накормят. От пуза, – и снова смех, от которого идут мурашки по телу.
В город. На продажу?.. или всё же во дворец?
– Много за меня не дадут, – горло саднило, как ободранное наждачкой.
Удочка была заброшена совершенно наудачу. Я затаилась в ожидании ответа.
– За тебя уже заплачено, – бандит снова пакостно засмеялся, чтобы его перевернуло и шлёпнуло.