Посланница орков. Отбор для узурпатора - стр. 13

Ещё ногти росли и отслаивались прямо на глазах, как бывает у котов, когда снимаешь коготь – а под ним уже вырос новый. И ещё появилось странное ощущение во рту, зубы стали вязкими и шатались. Я потрогала языком одно место и даже не удивилась, когда зуб благополучно растворился у меня во рту, оставив лишь меловой привкус… да какой-то твёрдый кусочек.

Я сплюнула его на ладонь, внимательно рассмотрела. Так и есть, вылетевшая пломба. А на месте растворившегося зуба, прямо в лунке, я нащупала языком острый твёрдый кончик. Это прорастал новый зуб.

Что ж, не то чтобы мне это было сейчас очень необходимо узнать, но, похоже, Игвилль был прав. Тело обновляется со страшными темпами.

А потом накатила сонливость. Не знаю, насколько это было возможно при постоянных голодных спазмах, при невыносимом зуде, но я провалилась в неглубокий обрывистый сон.

5. Глава 5

Удивительно, но мне снился Игвилль. Вернее, его чёрные испытующие глаза – они смотрели на меня в упор, требовательно и призывно, и словно молили, чтобы я откликнулась.

“Отстань, – подумала я во сне. – Ты умер”.

Ненавижу видеть во сне умерших, мне вечно кажется, что они хотят поскорее увести меня к себе. А ещё когда просыпаешься и понимаешь, что это был только сон, душу словно дерут злые кошки, и там, где едва покрылось слабой корочкой, всё вскрывается и рвёт, как по живому.

Но Игвилль во сне не стал меня никуда звать. Он вообще ничего не делал, просто смотрел – и мне даже начало казаться, что он смотрит не на меня, а сквозь меня, внимательно наблюдает… или что-то ищет.

А потом он это нашёл. Глаза сверкнули торжеством, я почуяла его яростную радость, желание загнать и уничтожить, затравить, разорвать на куски, чтобы было неповадно. Эти чувства были обращены не ко мне, я это понимала, но мощь, дикий звериный голод, жажда мести – закрутили меня, вскружили голову, заполнили лёгкие ядовитой сладостью. Я жадно хватанула ртом воздух – и проснулась.

Над головой журчал тихий разговор.

 – Да она больная. Смотри, кожа лезет, паршивая какая-то.

 – А я бы всё равно отодрал. Сиськи вон как торчат, – раздалось причмокивание.

Я поняла, что лежу в клетке навзничь, закинув руку на лицо. Да уж, грудь и впрямь выставлена на обозрение, пялься не хочу.

Подавив желание показать бандитам средний палец, я повернулась на бок, выждав момент, когда фургон очередной раз тряхнуло. Не хотелось показывать, что я проснулась, вдруг скажут чего полезного.

Но бандиты молчали, а фургон вскоре замедлил ход, а потом и вовсе остановился.

Я насторожилась.

Лишь бы сейчас один из них не решил воплотить в жизнь свои фантазии на тему “похититель и пленница”. Ему, похоже, не помешает и то, что я сейчас лысая, как кочерыжка, и пятнистая, как жаба.

Эти местные боги… может, ещё не поздно попросить их вырастить мне дополнительные зубы в одном укромном месте? И выпускать их по желанию. Иначе прямо не вижу способа избежать акта физической любви с причинением увечий средней тяжести…

Мужики, ворча, выбрались из фургона. Я повернулась на бок, пытаясь сквозь щелястые стены разглядеть, что они там делают. Судя по тому, что смогла увидеть, и по звуковому сопровождению, ребята устраивались на привал.

Желудок у меня прилип к спине и, кажется, уже смирился. По крайней мере, признаков жизни он не подавал. Я осторожно ощупала себя и по мере возможности осмотрела.