Пошел купаться Уверлей - стр. 4
– Спасибо! А я вспомнила, что напевал тот человек…
– Стоп, стоп! Это не для телефона! – заорал он, испугавшись, как бы женщина не произнесла громко такие нужные ему слова.
Наверное, Князева испугалась неожиданного порыва капитана и замолчала.
– Это для меня очень важно, – сказал он мягко. – Но лучше, если вы расскажете мне при личной встрече. Вы не подумайте…
– Можете не рассусоливать. Я понятливая. Когда встретимся? И где? У меня мало времени…
– Назначайте. Я уже бегу…
– Так, – голос у нее построжал. – Сейчас без пятнадцати два. В половине третьего у главного входа в ЦУМ. Подходит?
– Вполне.
Она стояла у края тротуара о чем то задумавшись, невидящими глазами уставившись на пеструю толпу покупателей, в основном женщин, втекающую и вытекающую в широкие двери универмага. Мужчины, кто открыто и одобрительно, кто с явной наглецой, кто исподтишка, бросали на нее заинтересованные взгляды. И капитан, медленно пробиравшийся к ней сквозь толпу, рассердился! Что она тут выставилась на обозрение! И тут же себя одернул: а кто ей здесь назначил свидание? Да и какое твое дело? Ты ей муж что ли?
Князева заметила его и помахала рукой.
– Капитан, капитан!
Люди стали оборачиваться.
Да, с ней в разведку не пойдешь, улыбнулся Якушевский. Такая непосредственность.
– Дмитрий Антонович! – снова закричала Князева, решив, что он не увидел ее. – Я здесь!
«Разве я называл ей свое имя? Или не называл?» – подумал Якушевский и насупился.
Они перебежали улицу и осмотрелись. В скверике было совсем мало народу, почти все скамейки пустовали.
– Присядем? – показал капитан на одну из них. Огромный куст цветущей сирени шатром нависал над ней.
– Ой как красиво! – сказала Лидия Павловна. – А у нас криминальные разговоры. Правда?
– Правда. Так сядем или нет?
– Конечно сядем. Хоть я и спешу…
Она подстелила под свою белую юбку платочек и осторожно села.
– А вы? У вас есть что подстелить?
– Обойдусь. – Якушевский сел и сказал: – Ну, выкладывайте, чего он там пел?
Он специально говорил грубовато, потому что боялся опять сказануть что-нибудь вроде «миленького голоска».
– Он пел «пошел купаться Апулей». А ведь Апулей это писатель? Тот, который про Золотого осла… – Она покраснела.
«Знает кошка, чье мясо съела», – внутренне усмехнулся капитан.
– Нет, Лидия Павловна. Апулей тут ни при чем. Наверное, он пел: «Пошел купаться Уверлей, оставил дома Доротею…»
– Нет, про Доротею он не пел. Это я бы запомнила.
Якушевский заулыбался. И расслабился. Он уже был уверен, что незнакомец пел эту редко встречающую в наше время песню про незадачливого Уверлея, а, значит, шансы найти его возрастали. Это вам не какая-нибудь общеизвестная лабуда, вроде «бу-бу-бу-ру-ру-ру».
– Вы довольны? – спросила Князева.
– Еще как! Готов вас расцеловать.
– Ну, нет! – запротестовала она. – Вы что? Смеетесь?
– Да шучу, шучу. – Капитан смотрел на девушку и улыбался. – А что, так противно?
– А я еще и номер машины запомнила, – не ответив на его вопрос, сказала Лидия Павловна. – Ну не весь… только слова.
– Какие? – посерьезнел Якушевский.
– Очень запоминающееся. Аут.
– Ну, молодчина, ну, молодчина! Вы подумайте, может, еще чего-нибудь вспомните. Телефон вы знаете.
– Не получится. Я завтра в поле уезжаю. Не телеграмму же давать?
– Уезжаете в поле… В какое поле?
– У меня работа такая. Летом в экспедицию еду. На Вологодчину. Сказки и присказки собирать.