Посёлок (барамберус рокакану) - стр. 7
– А в это ты веришь?
Иду, значит, я по поселку, вдруг крики: возле магазина баба Вера голосит:
– Обокрали, по миру пустили!!!
Ну вот: началось представление. Баба Вера ― артистка, но ДНД не проведешь!
Подхожу ближе, баба Вера кричит:
– В дом залезли, пока я за хлебом ходила.
Бабки ее обступили:
– Ах, бедная ты несчастная! Ах, бедная ты несчастная!!!
Жалеют аферистку:
– Ах, бедная ты несчастная!!!
Вот заладили.
Тьфу, противно слушать, знали бы они, в чем дело, хорошо, что ДНД знает.
Подхожу я к бабе Вере:
– Что за шум, а драки нет? – спрашиваю.
– Обокрали меня, ― баба Вера голосит, ― весь дом вынесли.
– Ты факты давай, ― я брови нахмурила.
– Утром за хлебом пошла: возвращаюсь ― окошко разбито: в доме все вверх дном. Кинулась к шкафу – денег нет, и украшений нет, двенадцати серебряных ложек тоже нет – ничего нет.
– Что ж, подруга, помогу я твоему горю.
– Так я и поверила, ― баба Вера только рукой махнула.
– Не сойти мне с этого места!
– Не смеши.
– Пойдем, осмотрим место преступленья.
Баба Вера слезу утирает:
– Ну, пойдем.
Вот пройдоха, так пройдоха! Вжилась в образ – и не раскусишь.
Двинулись мы к Веркиному дому: впереди Баба Вера, я в задочке, не вышла росточком.
Под разбитым окном действительно следы. Баба Вера нагнулась:
– Гля, колечко обронили.
Я про себя думаю: «Знаем мы, какое колечко!»
Входим в дом, а там – порядок: все вещи на своих местах, на полу чистота.
– Все вверх дном, говоришь, ― я к бабе Вере обращаюсь, ― когда ж ты убрать успела?
– Что ты меня не знаешь? Я бабка шустрая, ― баба Вера отвечает.
– Ладно, ― говорю, ― принимается, а Жорик где был?
– На работе. Смена у него на электростанции.
– Понятно.
– Что тебе понятно!? ― баба Вера рыдает.
– В процессе следствия, мне стало ясно, что обокрал тебя… Пашка Сазонов.
Баба Вера на меня глаза вытаращила: вот, я ее прищучила, так прищучила, что называется: наступила на хвост. Видно, не ожидала, что я так быстро ее раскушу.
– Что, подруга, на меня смотришь,― бабе Вере говорю, ― пойдем к Пашке.
– Что я у него не видела?!
– Обыск устроим.
– А почему ты на Пашку думаешь?
– Факты сопоставила – вот и определила.
– Какие факты?
– Про тайну следствия слышала?
– Важная птица – ничего не скажешь, ― баба Вера руки в бока уперла и смотрит на меня с насмешкой.
– Пойдем, хватит болтать.
– Терпеть не могу, когда нос задирают! – баба Вера фыркнула.
Двинулись мы к Пашкиному дому – толпа бабок. Идем, шумим, воровство обсуждаем. Такое событие у нас на поселке редкость: даже дверей никто кроме бабы Веры не запирает, потому что если украдешь, как воспользуешься: все друг у друга на виду?
Бывает правда морозы – старцы синеногие созорничают. Я раз выплеснула из окна кастрюлю с кипятком, а мороз под окном сидел – курицу ощипывал. Встретила я его потом. Смех и грех – полголовы растаяло, рука растеклась. Ох, он мне мстил. Как увидит: идёт ко мне – одной рукой за горло ухватить норовит. Да где ему – я вёрткая. Совсем очумел инвалид. Только и отделалась, что в погреб его столкнула и головешками закидала.
Идем мы, вот он – Пашка Сазонов с дружками своими: механиком Петькой Тимошкиным (маленький, шустрый) и трактористом Сашкой Кудрявым (этот крепкий да приземистый). Стоят, гогочут: анекдоты, что ли, рассказывают? Подошли ближе, а они над котом оболтусы смеются: с дерева его согнать хотят.