Портсигар с гравировкой - стр. 2
– Тащи всё. И минералочку не забудь.
– Тут что, ресторан? – изумился Крутилин.
На прогонных он всегда экономил и в первом классе оказался впервые.
– Нет, конечно. Но народец в первом классе ездит обеспеченный и желает полного комфорта. А что для русского человека комфорт? Во-первых, выпить, во-вторых, закусить. Ну а я ещё и подымить люблю, – Аркадий Яковлевич вытащил из кармана пиджака поцарапанный серебряный портсигар и старенький мундштук слоновой кости. – Надеюсь, не возражаете?
Крутилин вежливо улыбнулся, хотя предпочел бы не дышать в дороге табачным дымом:
– Конечно, конечно, курите.
В купе, постучав, снова вошел кондуктор, уже с подносом. Расставив напитки с закусками, он пожелал приятной дороги и тихонько удалился.
Поезд тут же тронулся в путь. А Аркадий Яковлевич, разлив по рюмкам дорогой французский коньяк, предложил выпить за знакомство. Крутилин с удовольствием согласился.
– А почему вы нынче на поезде? – спросил Иван Дмитриевич, закусив клубничкой.
– А на чем же прикажете ехать? – удивился его попутчик.
– У вас, небось, собственный выезд…
– Нет, что вы! Признаться, сперва хотел, но всё подсчитав, понял, что дешевле на лихачах кататься. Сами прикиньте: конюшня, летний экипаж, сани для зим, каретный сарай, сарай для сена, само сено, овёс, сбруя, жалованье конюху, кучеру… А ежели этот подлец кого насмерть задавит? Плати потом за него. Вот и плюнул я на эту идейку. Я ведь не великий князь и не ухарь-купец, пыль в глаза мне пускать незачем. Да, на себе не экономлю, это правда. Но и из бюджета не выхожу.
– А чем, собственно, занимаетесь? – уточнил Крутилин.
– А, собственно, ничем. Живу в своё удовольствие. Чего и всем желаю. Спасибо за это моей дорогой тетушке, Царствие ей небесное. Давайте-ка старушку помянем.
Аркадий Яковлевич снова разлил и, не чокаясь, опрокинул в себя коньяк; Крутилин же вежливо пригубил, не желая сильно напиваться.
– В молодости она большой красавицей была, потому-то за хорошие деньги замуж и вышла. Говорят, что дяденька, я-то его уже не застал, был кривоват, хромоног, тугоух и подслеповат, зато быстро сыграл в ящик, оставив тетушку с тысячами десятин земли и сотнями крепостных. Она очень ловко управляла этим хозяйством и на моё счастье замуж больше не стремилась, справедливо полагая, что объектом любви будет не она, а её деньги. В середине пятидесятых тетушка смекнула, что крестьянская реформа неминуема, имение выгодно продала и вложила деньги в строительство доходных домов в столице. А пять лет назад она умерла, оставив мне их в наследство. Управлять доходными домами дело, конечно, гораздо более выгодное, чем жить на купоны, но уж больно хлопотное: жильцы так и норовят съехать не расплатившись, дворники все как один подлецы и лентяи: то снег не уберут, то мусор. А штрафы за их грехи платит кто? Домовладелец. Прибавьте мощение тротуаров за свой счет, ремонт крыши, штукатурку, покраску… Нет! Я и так двадцать пять лет покоя не знал, каждый день писал бумажки, отправлял бумажки, получал бумажки, подшивал бумажки… Я ведь не лошадь, чтобы до самой смерти трудиться. Надо же когда-то и пожить для себя, насладиться едой, коньячком, – Аркадий Яковлевич опрокинул в себя ещё рюмку, – чтением книг, пением птиц, закатами и рассветами. Ведь каждый из них может стать последним. Вдруг меня завтра уже не будет?