Порт-Артур – Иркутск – Тверь: туда и обратно - стр. 25
Итак, волею неумолимого рока и обстоятельств непреодолимой силы он оставался с государем один на один. Правда, не только с ним. Впереди его ожидало обстоятельное общение с адмиралом Дубасовым, инженером Луцким, великим князем Александром Михайловичем и продолжение бесед с Тирпицем. И ни Василия в шаговой доступности, ни даже Вадика…
«Крутись сам. Как сапер в колесе или белка на минном поле…»
После неожиданного изменения планов транс-азиатского вояжа и суматохи по поводу отбытия в Потсдам разболевшегося экселенца воспоследовало «великое переселение народов». Тирпиц, отягченный лишь минимумом багажа, смотрел на картинки разворошенного муравейника по-философски и чуть свысока. Его личный переезд не занял и двадцати минут.
Перед расставанием с царем Вильгельм накоротке обсудил с ним ситуацию и своим талантливым экспромтом обеспечил дальнейшее путешествие во Владивосток и далее до Циндао как самому Альфреду, так и большинству немецких адмиралов, заявив Николаю:
– Милый мой Ники, я похищаю твоего военно-морского секретаря с его восхитительными шприцами. Взамен тебе могу предложить только своего… статс-секретаря. С кучей его морских волков и юной наследницей дела Круппов, так что с этого момента она с сестрой под твоей личной опекой. И попробуй только возразить, что это не адекватная замена!..
Это было правильно и логично. Ведь германским флотским многое нужно обсудить с Дубасовым и Рудневым. Да и не увидеть Макарова – просто моветон. Жаль, конечно, что с ними нет начальника Вильгельмсхафенской базы Феликса фон Бендемана, но ничего не поделаешь, кого-то пришлось оставить дома, на хозяйстве. Зато продолжат свой путь на Дальний Восток принц Генрих, как глава всей делегации, кронпринц Вильгельм и принц Адальберт. Подрастающее поколение августейшего семейства нужно готовить к большой работе с русскими. Тем более что по реакциям юного Адальберта видно, с каким трудом он привыкает к новым реалиям. Несомненно, это результат воспитательной работы дядюшки, готового жрать глазами все и вся британское. Неприятно, конечно. Сам Генрих в этом вопросе неисправим, и дружба его с Луи Баттенбергом тому порука. Однако с англофильским влиянием брата кайзера на молодого принца предстоит серьезно бороться.
В царском поезде немецкие путешественники обустроились хоть и с меньшим, чем в их «Белом экспрессе», размахом, но весьма комфортно. Так, персональное купе Тирпица было с изысканным вкусом декорировано капитоне из бежевой кожи, а все дерево – сплошь полированный дуб с палисандровой отделкой. Неплохо путешествует государева свита…
Но вот потихоньку все утряслось, успокоилось. Сумасшедший денек позади. Долгая, почти зимняя ночь вступила в свои права, и беспокойные соседи после битвы с бутылками у принца Генриха потихоньку угомонились. Кстати, их сабантуй вполне можно понять: отсутствие императора сняло изрядную долю напряжения.
Наконец он один. Можно немного расслабиться в мягком теплом кресле и подвести промежуточный баланс… Глаз все еще побаливает. Голова, хоть и тяжелая до сих пор после вчерашнего плотного общения с Рудневым, вроде соображает вполне исправно.
«И это хорошо, – усмехнулся про себя Тирпиц, потирая припухшую щеку. – Но, черт возьми, как это я сразу не понял, что сейчас будет, когда в глазках у Всеволода зажегся этот недобрый огонек? Вот ведь угораздило! На ногах уже не держался, но с прицелом все в порядке. Хотя и сам-то я был хорош: реакции никакой не осталось. Старею?.. Но – как! Хлестко, без замаха. Красавец, надо признать.