Попугай в медвежьей берлоге - стр. 27

Хлопнув дверью, студентка выбежала из аудитории. Из коридора донеслись ее горестные рыдания.

Растянув улыбку до ушей, я, как истинный пифагореец, медленно прошелся вдоль парт. Обескураженные студенты растерянно шуршали тетрадями.

– Кто еще не подготовился? – спросил я.

Гробовая тишина.

– Запомните, смерть близких людей не повод для того, чтоб не готовиться к МОЕЙ паре. Близкие будут умирать, это нормально, естественно. Они сделаны из мяса и костей. Чего нельзя сказать об арабском. Арабский язык за вас никто не выучит!

После пары ко мне подошел какой-то высокий паренек и сказал, что меня немедленно просили подойти на кафедру иностранных языков. Я загрузил материалы в любимый портфельчик и, насвистывая, направился на кафедру. В тот момент я был готов ко всему: выговор так выговор, увольнение так увольнение! Пусть они хоть в Институт филологии позвонят и пожалуются. За копейки, которые мне платят, я не готов терпеть наплевательское отношение к учебе. Знают ли студенты, сколько я получаю? Если бы знали, то не трепались бы о склеенных дедушкиных ластах. Я сам себе дедушка и тоже умру. Подумаешь! Мы все умрем, так давайте сядем, сложим ручки, будем плакать и ни черта не делать!

Я стоял у доски, распинался, как проклятый, рассказывал про местоимения, а она мне говорит о мертвецах?! Забудьте, оставьте ваших покойников земле, земля лучше знает, что с ними делать.

На кафедре злой цербер Анастасия Семеновна подозвала меня к столу. Когда я подошел, она улыбнулась и сказала:

Конец ознакомительного фрагмента.