Попаданка за штурвалом - стр. 6
Я выжидаю момент и решительно взбегаю на второй этаж, лакеи и пискнуть не успевают, когда я проскакиваю мимо них.
Ориентируясь на шум, я вхожу в какую-то комнату и попадаю прямиком в спальню моей невесты.
Приличия меня больше не заботят, поэтому я не только не выхожу в коридор, а наоборот прохожу дальше.
Открывшаяся мне картина… на миг оглушает. Я ждал чего угодно, истерики, например, но не пустоты.
Моей невесты ни в будуаре, ни в спальне нет. В ванной, судя по всему, тоже. Зато на будуарном столике лежит моё кольцо, а в руках у четы Рат какая-то бумага, и они настолько увлечены содержанием записки, что меня не замечают.
Одного взгляда хватает, чтобы горничная, собиравшаяся что-то сказать, зажала себе рот обеими руками и попятилась.
Я выхватываю у госпожи Рат бумагу.
Мимолётно удивившись резкому какому-то рубленому, ни разу не женственному почерку, я вчитываюсь в текст.
“Мои драгоценные матушка и отец! Я молюсь святым Ветрам о вашем благополучии и глубоко сожалею, что причиняю вам боль, но я знаю, что вы меня любите и желаете мне счастья, и только поэтому я решилась уйти. Простите, но я отказываюсь выходить замуж, следуя вашей воли. Моё сердце давно принадлежит Рику, и только с ним я могу быть по-настоящему счастлива. Я обязательно буду писать и надеяться, что однажды вы сможете меня простить и принять”.
И подпись “Ваша Дженни”.
Хочется скомкать лист, смять, сжечь. Но я отбрасываю его на столешницу. Записка не мне — сжигать нельзя. Огонь всё же вспыхивает на пальцах, и я усилием воли заставляю его впитаться обратно.
Раздражение перерастает в опаляющую злость, а она сменяется ледяной яростью.
— Моя невеста изменяет мне с неким безфамильным Риком? — обманчиво спокойно спрашиваю я.
Ну разумеется!
Судя по письмам, которые я получал, Дженсен самая обычная девушка, скромная и застенчивая. Я думал, что слухи о её религиозности преувеличение. В любом случае, нет ничего плохого в том, что моя будущая жена проводит время в храме. Не в салонах же пропадает ночи напролёт, дегустируя вина и ликёры.
Но оказывается, храм был всего лишь прикрытием преступного романа.
И ещё… Почему почерк, которым были написаны письма отличается от почерка записки? Рик настолько вскружил Дженсен голову, что она позволила ему писать за себя? Почерк-то мужской.
Я смотрю на господина Рата, на госпожу Рат. И понимаю, что они шокированы. Похоже, они вообще ничего не знают о романе Дженсен. Гром среди ясного неба напугал бы их меньше, чем эта записка.
— Это какое-то недоразумение! — жалобно восклицает госпожа Рат. — Дженни очень хорошая девочка, послушная…
— Ваша послушная девочка только что сбежала из дома, — отрезаю я. — О Рике мы поговорим позже. Надеюсь, вы согласны, что Дженсен нужно найти и вернуть как можно скорее, до того как она попадёт в настоящую беду?
Домашняя, не знающая жизни девушка в городе, полном опасностей! Таким дурочкам одна дорога — в квартал сорванных цветков. Поймают, надругаются, продадут…
Дура!
Есть в кого.
Закивали… как болванчики.
Ладно, госпожа Рат. Но губернатор, чтоб его! Как он может управлять вверенной ему территорией, если даже с дочерью не справился?! Сколько лет она водила их за нос? Три года, четыре?
Я беру кольцо и надеваю на палец.
Будь кольцо инициировано, Дженсен бы просто не смогла от него избавиться, но и без инициации оно не бесполезная навеска. Остаточный след сохранился, и я вполне отчётливо ловлю направление.