Попаданка в беременную. Лишняя жена дракона - стр. 22

И мир снова раскололся.

Запах пыли и страха сменился ароматом роз и жимолости. Вместо сумрака сарая глаза залил яркий полуденный свет. Я стояла в роскошном саду, который не был похож на запущенный сад этого дома. Рядом со мной, так близко, что я чувствовала тепло его плеча, стоял Дамиан.

Но это был другой Дамиан.

На нем не было темной, строгой одежды. Светлая рубашка, расстегнутая у ворота, подчеркивала загар на шее. Волосы, выгоревшие на солнце, казались мягче. Но главное — его лицо. Он улыбался. Не кривой усмешкой, не холодным оскалом. Настоящей, открытой улыбкой, от которой в уголках его глаз собирались морщинки. От этой улыбки сердце в груди Кристен — и я чувствовала это, как свое, — забилось часто-часто, как пойманная птица.

— ...и тогда старый барон Эштон заявил, что его дракон съел все пирожные с кремом, — говорил он, и в его голосе звучали смеющиеся нотки. — Пришлось делать вид, что мы ему поверили.

Он говорил о каких-то пустяках, но Кристен слушала не слова. Она тонула в его голосе, в тепле его взгляда. Это был тот же мужчина, что яростно брал ее в другом воспоминании и одновременно совершенно другой. Где были холод и ледяное презрение? В этих глазах, цвета темного шоколада на солнце, была только нежность. Чистая, почти благоговейная нежность.

Он замолчал и повернулся ко мне. Его улыбка стала мягче, интимнее. Он медленно поднял руку и коснулся моей щеки тыльной стороной пальцев. Его прикосновение было легким, почти невесомым. Не было ни грубости, ни силы — лишь ласка, от которой по телу прошла теплая дрожь и которую хотелось ощущать вечно.

— Мне нужно будет уехать, — тихо сказал он, и его взгляд стал серьезным. — Дела клана. Всего на месяц. Но когда я вернусь, — он на мгновение замолчал, заглядывая мне в самую душу, — я хочу, чтобы мы начали готовиться к свадьбе.

Счастье, которое в этот момент испытала Кристен, было таким всепоглощающим, что у меня перехватило дыхание. Она любила его. Безоглядно. Отчаянно. И это было взаимно.

Картинка померкла так же резко, как и появилась.

Я снова стояла в темном, холодном сарае, прижавшись спиной к печи. Передо мной был тот же мужчина. Но его глаза были пусты, как полярная ночь. На его лице застыла маска холодного, бесстрастного наблюдателя. Айсберг.

Он видел все. Видел, как изменилось мое лицо, как на секунду смягчился взгляд. Он дождался, пока я сфокусирую на нем взгляд, и только потом нарушил тишину. Его голос был ровным и безжалостным, как скальпель хирурга, вскрывающий старую рану.

— Как много ты вспомнила?

16. 21-22

Вопрос повис в наэлектризованном воздухе сарая. Рассказывать ему об этом воспоминании, о его нежности и улыбке, было немыслимо. Этот светлый образ принадлежал той, другой Кристен, и делиться им с холодным, жестоким мужчиной передо мной я не собиралась. Это было не его дело.

— Голова гудит… — я прижала пальцы к вискам, изображая приступ боли. — Образы… они мутные, как вода в пруду. Ничего ясного.

Он нахмурился, его лицо стало еще более резким и неприступным в гаснущем свете.

— Мне не нравится, как ты изменилась после того случая в саду. Ты стала... другой.

В его голосе прозвучало неприкрытое раздражение. И это вызвало во мне ответную, холодную ярость.

— Я не помню, какой я была до него, — ответила я, глядя ему прямо в глаза.