Понять Молдову. Записки странствующих социологов - стр. 35
Глава III. Повозка странствий Молдовы, ее колеса и седоки
или бочонок Рара нягрэ
В этой главе я опять вернусь к транспортным средствам, на которых народу более всего удобно передвигаться в истории, и расскажу, на чем, по моему мнению, движется Молдова.
Рара нягрэ – это старинный молдавский сорт винограда, сорт, который пережил взлёты и падения, полное забвение и возрождение. Вино из этого сорта – рубиновое, яркое, свежее во вкусе с нотами вишни, сливы, сухофруктов. В настоящее время вино Рара нягрэ переживает второе рождение и набирает популярность после длительного периода забвения.
Лошадь-ресурсы тянет Повозку-страну, в которой едет население страны.
Молдавская крестьянская лошадка совсем небольшая, подчас ростом с пони, но других статей, с тонкими, стройными ногами. Как будто обычную лошадь уменьшили в размерах или одну большую лошадь разделили на две одинаковые, но маленькие.
Она тянет бричку, небольшой, двухколесный экипаж. «Такая бричка была у нашего председателя колхоза, – говорит Мош. – У него там было мягкое сиденье. А когда он напивался, то лошадь сама привозила его к конторе».
Лошадка небольшая. Повозка легкая, тоже небольшая. Мест в повозке совсем немного. Пара, тройка, не больше. Четвертому разве что на подножке и ехать. За места в повозке шла и идет адская борьба.
Повозка двухколесная, потому что стоит только на культуре народной, первой оси Повозки Странствий, второй оси, оси высокой культуры, в молдавской повозке нет или почти нет. Последние ее остатки держатся на труде энтузиастов, которым время от времени говорят, что им, видимо, просто ехать некуда, иначе бы их давно в стране не было.
Отступление
Она была так красива, так романтична, ее красивые руки так артистично взлетали в такт ее словам… Она была так грустна, раздосадована и придавлена происходящим с ней, что мне, несмотря на мою изначально заданную позицию наблюдателя, безумно захотелось ей помочь. Слушая ее ламентации, я, как булгаковская Маргарита, испытала сильное желание просить за нее у сильных мира сего. Маргарита просила Воланда не подавать Фриде платок. Я же должна была просить о том, чтобы Фриду не ставили в такие условия, когда она вынуждена удушить ребенка.
Ее ученики, задушенные нищетой, уезжали. Очередной раз, очередной выпуск уезжал в полном составе, не в силах вынести груз житейских проблем, наваливающихся на бедных людей. Она только-только выучила их, воспитала, выпестовала – и они бросали ее. Ее дело страдало, ансамбль рассыпался, красота исчезала. Я перебирала в голове всех, кого я знаю, но не находила подходящего человека. Маргарите повезло больше, у нее на примете был Воланд.
Я долго думала, к кому же из моих друзей или знакомых я могу обратиться с просьбой помочь ей. И не придумала. У Эксплозии масса своих дел и проблем. Инфлакарата пообещает и тут же переключится на что-то другое. Мош Бэтрын пребывает в статусе мудреца и не хочет ни расширять его, ни проверять. Обратиться было не к кому.
«Балет не нужен…» – горько сетовала она. Не нужен… Вспомнился Скрипач из «Кин-дза-дза», который был не нужен и оставлен в пустыне… Балерины в белых лебединых пачках, с лебедиными перьями на красивых головках, провожали глазами покидающий их звездолет… Сквозь стекло иллюминатора я заглянула в уплывающие от меня серые глаза, и мне стало мучительно стыдно…