Помни меня - стр. 19

«Как бы мама» тоже нахваливала макароны, беспокоилась, не перетрудилась ли я, наводя порядок, и пересказывала сплетни о знакомых, которые я даже не пыталась слушать. Иногда она ждала от меня какой-то реакции, и я говорила «угу», причём, судя по её лицу, не всегда уместно.

Ровно в половину девятого в мою комнату влетела тётя Валя с радостной улыбкой:

– Давай беги скорее. Приехал твой.

– Кто мой? – насторожилась я.

Она машет рукой:

– Ай, давай иди уже. Соскучилась небось.

В прихожей я схватила с вешалки первую попавшуюся вещь. Ею оказалась огромная вязаная кофта тёти Вали. Всунув руки в широченные рукава и запахнув полы, я вышла на слабо освещённое крыльцо. Жёлтое пятно света выхватывало лишь малую часть двора. То, что было за забором, тонуло в кромешной тьме. Если приглядеться, можно было различить очертания чьей-то фигуры.

Подойдя ближе к забору, я поняла, что хочу последовать совету тёти Вали – бежать – вот только не к пришедшему, а обратно. У калитки, положив на неё предплечья, стоял тот самый Хмырь с фотографии. Я медленно перебирала ногами, обутыми в скользкие галоши. Мне хотелось оттянуть встречу, неизбежность которой я осознавала.

– Как я погляжу, ты не сильно соскучилась, Рыжая. Помнишь, кто я?

– Не очень. Но я видела ваши фотографии.

– Марин, юмор наше всё?

– Как вас зовут?

– Стас, допустим, – улыбнулся он.

– Хорошо, Стас. Хочу вас предупредить, я не помню, что между нами было, поэтому наши отношения не будут прежними…

Его раскатистый смех не дал мне договорить:

– Не звезданул, значит, Васька. Я Витек. Это я прикололся.

– Смешная шутка. А хотя не очень. До свидания, – я развернулась и пошла в сторону дома.

– Погоди, разговор важный есть. Выйди на пару минут.

Всё внутри меня вопило, что не нужно слушать его, нужно домой и чем скорее, тем лучше, но я с овечьей покорностью вышла за калитку, и тут же оказалась прижатой к забору.

– Оделась-то чего так? Мороз на улице. Заболеешь, – он провёл холодным носом по щеке, ткнулся им в волосы, с шумом вдохнув их запах, а я оторопела от неожиданности и даже не могла найти в себе сил на протест.

– Дай хоть погрею, – одним движением он расстегнул молнию на зимней куртке и снова сгрёб меня в охапку, вжимаясь так сильно, что я почувствовала, какая часть его тела упёрлась в моё бедро.

– Чувствуешь, да? Чувствуешь, как сильно я по тебе соскучился? – хрипло прошептал он. – Поехали ко мне. Или просто покатаемся.

Его рука скользнула по моей щеке, обхватила подбородок. Большой палец коснулся губ, очертил их контур, раздвинул их и тут же упёрся в плотно стиснутые зубы. С ужасом я поняла, что сейчас незнакомый мужик сунул в мой рот свой грязный палец. Воображение услужливо нарисовало криво обрезанный ноготь с чёрной полоской грязи. К горлу подступила тошнота.

– Ну же, пусти меня! Тебе же нравится работать ротиком, – прерывающимся шёпотом попросил он.

Я разжала челюсти. Он одобрительно улыбнулся и просунул палец вглубь, а я с силой сомкнула зубы.

– Ты что творишь, нах? – вскрикнул он, отскочил как ошпаренный и замахал укушенным пальцем в воздухе.

– Извините, пожалуйста, -пролепетала я. – Я не хотела делать вам больно. Случайно получилось. Вы подуйте – быстрей пройдёт.

Мой лечащий врач при выписке прочитал мне целую лекцию по поводу, как важно «не наломать дров», и я теперь изо всех сил пыталась свести печальный опыт общения Виктора со мной к чему-то нейтральному: