Помеченный смертью - стр. 3

– Сейчас, минутку, – попросил Колин.

– Нет, – настаивал Алекс, – сейчас же пристегни ремень. И будь так добр, вторую лямку тоже.

Колин всегда считал унизительным, когда его заставляли пристегиваться обоими ремнями.

– Ну, полминутки, – взмолился мальчик, еще сильнее перегнувшись через переднее сиденье.

– Колин…

Наконец тот развернулся и нормально уселся на сиденье.

– Я только хотел посмотреть, поедет ли он за нами на шоссе. Поехал.

– Естественно, поехал, – сказал Алекс, – агенты ФБР не ограничены пределами города. Он может ехать за нами повсюду.

– По всей стране?

– Конечно. Почему бы и нет.

Колин откинул голову на подголовник и расхохотался.

– Вот смеху-то будет, когда он проедет через всю страну и только тогда обнаружит, что преследовал совсем не радикалов.

Выехав на шоссе, Алекс надавил на газ, и они направились на запад.

– Ты когда-нибудь пристегнешь ремень? – все не унимался Алекс.

– Ах да, конечно, – спохватился Колин, потянувшись к стойке за передней дверью. – Я забыл.

На самом-то деле он, конечно, не забыл. Он никогда ничего не забывал. Ему просто не хотелось пристегивать ремень.

Изредка отвлекаясь от дороги, Алекс искоса поглядывал на мальчика, возившегося с двумя половинками поясного ремня. Колин морщил нос, нервничал, пытаясь всячески продемонстрировать Дойлу свое презрение к ремням безопасности.

– Ничего, ничего, – улыбнулся Алекс, – пока доедем до Калифорнии, ты, глядишь, к нему и привыкнешь.

– Не привыкну, – поспешил уверить его Колин.

Он расправил футболку с Кинг-Конгом, откинул волосы, лезшие в глаза. Затем поправил свои тяжелые очки.

– Три тысячи миль, – сказал он, наблюдая за тем, как машина как бы подминает под себя серую полосу шоссе и затем оставляет ее позади. – За сколько мы проедем такое расстояние?

– У нас нет времени прохлаждаться, – сказал Алекс, – нам надо быть в Сан-Франциско в субботу утром.

– Пять дней, – произнес Колин, – чуть больше шестисот миль в день.

Похоже, он был разочарован такой медлительностью.

– Если бы ты мог иногда сменять меня, мы бы доехали гораздо быстрее. Но мне самому не хочется сидеть за рулем больше шестисот миль в день.

– Почему же Куртни не поехала с нами? – спросил Колин.

– Она приводит в порядок дом. Вещи наши она уже встретила и теперь все там устраивает.

– А ты знаешь, что, когда я летал в Бостон, это был мой первый полет на самолете?

– Я знаю, – ответил Алекс, вспоминая, как Колин, вернувшись из Бостона, все уши им прожужжал о том, как он летел на самолете.

– Мне очень понравилось.

– Я знаю.

Колин нахмурил брови:

– Почему мы не могли продать эту машину и полететь с Куртни на самолете?

– Ты же и сам это знаешь, – сказал Алекс, – машине всего лишь год. И если бы мы ее продали, то довольно много бы потеряли. Если хочешь, чтобы машина себя окупила, ее не стоит продавать года три-четыре.

– Сейчас ты себе можешь это позволить. Я слышал, как вы разговаривали с Куртни. Ты ведь будешь делать хорошие деньги в Сан-Франциско, – все настаивал Колин.

Алекс подставил вспотевшую ладонь к решетке кондиционера, чтобы высушить ее.

– Тридцать пять тысяч в год – не такие уж и большие деньги.

– Мне дают всего три доллара в неделю, – сказал мальчик.

– Ты прав, но я на девятнадцать лет тебя старше. И все это время не валял дурака.

Шины мягко шуршали по асфальту.