Полюблю тебя любой. Книга 3 - стр. 27
- Это и есть морская болезнь? – тихо спрашивает, сворачиваясь в позу эмбриона.
- Похоже. Утром вернёмся домой и вызовем врача, - прижимаюсь грудью, пытаясь согреть её собой.
Всю ночь бегаю с ведром, пока птичка тает на глазах.
- Уйди… Не смотри на меня… - всё на что хватает сил, пока её полощет над ведром.
- Не уйду, - твёрдо удерживаю позиции, сдружившись с ведром. – В горе и в радости, в болезни и здравии… Так что придётся потерпеть моё общество.
Под утро Даяну сносит сон, больше похожий на обморок, а я, поднявшись на палубу, отдаю команду плыть домой. Сожаление кривляется где-то глубоко внутри, придавленное беспокойством и беспомощностью. Такое чувство испытывал, когда отец с матерью не вернулись с очередного пати. Только на следующий день узнал, что они попали в аварию, когда позвонил следователь и попросил прийти на опознание. Позже узнал, что отец сел за руль пьяным, гнал сто шестьдесят и не вписался в поворот. Он не тормозил. Просто улетел в кювет, врезавшись напоследок в огромное дерево, не оставившее шансов на выживание. Потом выяснилось, что папа последнее время часто прикладывался к бутылке, заливая проблемы в бизнесе.
Он слишком сильно любил маму, будучи старше её на двадцать два года. В их браке всегда превалировала честность. Он знал, что она вышла замуж за деньги и статус, но честно выполняла супружеские обязанности, мама знала, что отец ей верен и делает всё для поддержания достойного её уровня и положения в обществе. Папа так и не признался ей о грядущем банкротстве, закладывая последние пару лет имущество, и пил, готовясь к разводу, висевшему над их браком в случае потери благосостояния.
16. Глава 16
Даяна
Когда у меня последний раз был отпуск? Не помню. Даже такое слово не помню. Поездка в Лос-Анджелес стала именно этим словом. Ларри старается к обеду вернуться с работы, вечера наполнены ресторанами, выставками, зваными вечерами. Для окружающих я, как диковинка, заброшенная непонятными силами в их обитель. Общаются со мной осторожно, не понимая мой будущий статус, боясь ошибиться и испортить отношения с Ларри.
Внимания мы привлекли много. Закоренелый холостяк, лакомый кусочек для дам от восемнадцати до сорока пяти привёз неизвестную русскую, не состоящую в золотом бомонде. Ставки неинтересны. Есть жирная прослойка, не допускающая пролетающих мимо птиц, и есть мы, не страдающие от невнимания публики. Посмотрев на эту великосветскую шоблу, понимаю, почему Дарья не ведёт публичный образ жизни. Всё настолько пропитано ядом, что от клыков, скрывающихся за улыбками, стекают разъедающие воздух капли.
Нет. Я, конечно, понимала, что вести какое-то общение с этими снобами, продающими себя за рейтинг и шестизначные нули на счёте, придётся. Как не плачевно, Лар вышел из того же гнезда. Только сложно было поверить и в его продажность. Он был особенным, не обросшим всем этим дерьмом. Жёстким, расчётливым, принципиальным, но не склизким, не подлым, не паскудным. Только поэтому я сопровождаю его по тусовкам, поддерживающим его статус и положение, только поэтому открыто улыбаюсь на камеры, прижимаясь к нему.
Выходные на яхте оказываются приятным бонусом к отпуску. Да что бонусом? Крышесносным сюрпризом, от которого хочется запрыгивать на Ларри, как маленькой девочке, прыгать, визжать и хлопать в ладоши. Первое погружение на дно в сопровождении любимого мужчины, сравнимо с первым сексом с ним. Возбуждающе от ожидания, захватывающе от неизвестности, трепетно от познания. Долго нырять Лар не разрешает, беспокоясь о моём переохлаждении.