Полюблю тебя любой. Книга 3 - стр. 26

- Лар! Это чудо! – восклицает птичка, приникая лбом к стеклу. – Я никогда не плавала на яхте. Я в принципе никогда ни на чём не плавала, кроме речных вагончиков по Москва-реке!

- У нас будет три дня, чтобы пережить морскую болезнь, позагорать и потрахаться, - радую её ещё больше.

- Целых три дня ты только мой? – не верит.

- Придётся поделить меня с акулами, но это не долго. Пару часов, и я твой навечно, - заверяю, предвкушая хорошую, подводную рыбалку.

- Что значит с акулами? – выворачивается, устраиваясь ко мне лицом.

- Сначала сплаваем на Каталину. Твой мужик поныряет, добудет свежую рыбу, - выпячиваю гордо грудь.

- Один? – отстраняется.

- Что один? – не понимаю вопроса.

- Один поныряешь? – уточняет.

- Если хочешь, можем вместе понырять, - тяну на себя.

- Хочу-у-у, - расползается в улыбке. – Научишь?

- Сейчас позавтракаем, и начну инструктаж по нырянию и заплыву, - толкаюсь бёдрами вперёд.

- Как нырять и заплывать, ты меня уже проинструктировал, а вот показать транспорт забыл, - возмущается, стукая ручкой по плечу.

- Просто начал с самого главного, - ловлю кисть, укладывая на грудь. – В воздухе я тебя поимел, теперь и на воде.

- Под землёй ещё оприходуй, озабоченный, - сводит брови, сверля взглядом.

- Не. В метро народу много, - качаю головой, подумав немного. – А про пещеры посмотрю.

На Каталину приплываем после обеда, когда солнце несносно палит. Свежесть воды приносит облегчение, правда охота не удалась. Кто-то так громко шлёпает конечностями по воде, что рыба разбегается, прячась в водоросли и пещерки. Сложно поверить, что такая миниатюрная девушка может издавать такой грохот. С другой стороны – Даяна счастлива, даже через маску виден блеск глаз и улыбка, обтекающая на конце трубки.

На ужин приходится есть запасы, взятые с берега, надеясь, что ночью у ребят будет улов. Как стемнело, располагаемся в шезлонгах на палубе, пялясь на яркую россыпь звёзд в чёрном небе. Птичку потрясывает. Укрываю её пледом, прислонив к груди, но дрожь не унимается. Целую лоб и понимаю, что Дая вся горит, и явно не от возбуждения.

Сгребаю птичку на руки вместе с пледом и несу в каюту. Щёки покрывает нездоровый румянец, в глазах дикий блеск, тело наливается слабостью, держа хозяйку из последних сил.

- Почему ты не сказала, что тебе плохо? – шепчу, стаскивая с неё влажную одежду.

- Я совсем недавно почувствовала лёгкое недомогание, - выдавливает она. – Сначала подумала, что подмёрзла, а потом ошпарило и слабость появилась.

- Ложись, - укрываю её одеялом. – Сейчас жаропонижающее принесу.

- Не надо, - качает головой. – У меня аллергия на них. Лучше полежи со мной.

Снимаю одежду, забираюсь под одеяло, прижимаю к себе и укачиваю, как маленького ребёнка. В сон проваливается быстро, но просыпается через пару часов, пытаясь быстро встать.

- Лар, пусти, - стонет. – Меня тошнит. Мне надо в туалет.

Выпускаю из захвата, и она, шатаясь, сшибая мебель, бежит в ванную комнату. Когда оказываюсь в проёме, её выворачивает над унитазом, а я стою и не знаю, чего делать. Накрывает паникой, заходит сердце, в ушах стучит, с места сдвинуться не могу. Отмираю, только когда Даяна пытается подняться. Держу её, пока она умывается, и отношу на кровать. Румянец пропал под влиянием расползающейся зелени. Подаю стакан воды, уговаривая себя собраться. Ей не нужна моя паника, только поддержка и помощь. Прежде чем снова лечь, приношу ведро, поставив к изголовью кровати.