Полукрылые. Черные песни забвения - стр. 17
Очнувшись от воспоминаний, Артем неловко пробормотал:
– Да, х-хорошо, что н-нам повезло, – и он направился в спальню, на ходу добавив: – Ну л-ладно, мам, я з-зашел только у-учебники положить. Сейчас на обед, а п-потом тренировка. А в-вечером еще с-собирать чемодан.
– Конечно, иди, увидимся позже, а я пока еще посижу… – Милена Игоревна виновато улыбнулась, вернулась на диван и, взяв папку, снова устало склонилась над ней.
Переодевшись в спортивную форму, Артем заторопился в сторону столовой, ведь обед почти закончился. Впрочем, он специально тянул до последнего, лишь бы лишний раз не пересекаться ни с кем из одноклассников. А потом еще и задержался, пока разговаривал с мамой. Увы, ему не повезло – массивная деревянная дверь бывшего кафетерия резко распахнулась прямо перед ним, чуть не врезав по лицу. Из нее, глупо хихикая и держась за руки, вывалились Макс с Мариной.
– Ого, смотри, зай, – притворно удивилась девушка. – Его Величество снизошел из своих царских палат до столовской еды.
– Ага, садитесь жрать, пожалуйста, – Редькин отвесил шутовской поклон. – Там еще немного объедков осталось.
Артем зло прищурился и оценивающе уставился на сладкую парочку. Глаза у обоих блестели, шевелюра Макса была явно более растрепана, чем на культурологии, а губы Прилепиной заметно припухли от поцелуев.
– П-продолжайте обжиматься по углам, – процедил Титов, – и В-виталий Иваныч вас са-самих сожрет за опоздание н-на тренировку.
– Не завидуй, малыш, – Марина потянулась, чтобы сочувственно похлопать Артема по плечу, но тот резко отстранился. – Однажды и тебя кто-то полюбит. Может быть… Если перестанешь быть таким уродом!
Макс хохотнул и, обняв свою девушку за талию, утянул вперед по коридору, не дожидаясь ответа.
Артем и не собирался ничего говорить им вдогонку, но, когда он потянул на себя дверь столовой, его пальцы так сильно сжали витую железную ручку, что металл больно врезался в ладонь.
Внутри ожидаемо оказалось почти пусто. Лишь пара человек доедали свой обед, сидя за дальними столиками у больших скругленных сверху окон. Впрочем, и еды тоже уже практически не было. Как ни печально было признавать, но Макс был прав. Артем подошел к овальному островку с закусками и выскреб себе в тарелку остатки сегодняшнего салата. Вероятно, это был «Цезарь», тот, который с сухариками, но Титов не очень разбирался в кулинарии. В сторону второго островка – с горячими блюдами – он даже не взглянул. Там наверняка даже выскребать было нечего. Сам виноват.
Пристроив свой нехитрый обед на столик у стены, Артем скинул с плеча рюкзак и приземлился на соседний стул. В небольшой столовой было как обычно прохладно и сумрачно, несмотря на яркое майское солнце, заглядывающее в окна. Толстые стены здания плохо пропускали тепло, и жарким волгоградским летом становились идеальным убежищем от зноя. Зато зимой помещения было не нагреть. Когда в позапрошлом декабре Артем перевелся в лицей, первые несколько месяцев он постоянно кутался в самый теплый свитер, какой у него имелся. Если бы он не боялся выглядеть глупо, то и шарфом сверху обматывался бы.
Одна из длинных энергосберегающих ламп под самым потолком столовой периодически мигала и негромко потрескивала, как будто кто-то невидимый оседлал ее и грыз сушки. Выковыряв размякшие и оттого неприятные сухарики, Титов быстро прикончил салат и открыл одну из двух пластиковых бутылок с водой, захваченных со стойки. В этот момент завибрировал телефон, лежащий на столе рядом с тарелкой, и на экране появился фиолетовый прямоугольник со словами: