Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - стр. 24

Агитация и вербовка эмигрантов в экспедицию проходили открыто, о них знали и французская полиция, и посольство России. В Авиньоне вербовкой занимался член ПДО Леон Залеский, в Безансоне лелевелисты Людвик Оборский и майор Свенцицкий. Шла речь о «сильных контактах» с Германией, которая начнет революцию одновременно с выступлением поляков; намекали также, что это станет для Англии и Франции предлогом, чтобы поставить польский вопрос на международной арене. Расчет был и на союз с оппозицией в России, на то, что там, как и в Польше, «все подготовлено к революции». Организаторы экспедиции верили, что русские, «нынешние рабы», «могут стать апостолами свободы», если поляки во имя христианской морали подадут им «братскую руку», и заявляли: «Мы боремся не с русскими, а с тиранами России». Примечательно, что они возлагали надежды и на российских помещиков, считая, что «русское дворянство, самое презренное на земле, […] может родить в себе чувство достоинства», если поляки обратятся к нему «во имя европейской цивилизации и национальной славы». На страницах газеты «Północ» («Север»), тесно связанной с Я. Чиньским и Ш. Конарским, звучало убеждение: «В городах мы найдем умных и умеющих чувствовать свободу ремесленников, а если казаки Стенька Разин и Пугачев сумели перетянуть на свою сторону рабов, башкир, калмыков, почему мы этого не добьемся, если на бой позовет нас не эгоизм, не глупая гордость шляхты, не чувство католической исключительности, а любовь к свободе, любовь к человечеству». Отправляясь в экспедицию, ее члены имели с собой оттиски этих статей газеты, а также послания к русским Чиньского и экземпляры лелевелевского «Воззвания к русским» для распространения, в первую очередь, среди русских солдат, и было дано указание по-братски относиться к пленным и дезертирам из русской армии. Что касается самой военной операции, то планировалось, что она будет проходить в 22 округах: из них к Королевству Польскому относились 8 (в каждом из воеводств), к Литве – 4, к Белоруссии – 2, к Инфлянтам – 2; выделялись также Волынский, Подольский, Киевский и Смоленский округа. Сам перечень округов свидетельствовал о нереалистичности составлявшихся планов, поскольку, за исключением планов, касавшихся Королевства Польского, они основывались не на реальном административном и территориально-хозяйственном разграничении, а на историческом разделении воеводских дворянских корпораций прежней шляхетской Речи Посполитой.

Повстанческий план предусматривал, что каждый из намеченных округов будет разделен на подокруга и обводы, их руководители, завербованные из числа добровольцев, нередко не имевших военной выучки, были обязаны приносить присягу, и только они имели право знать представителей «Мести народа». До сборных пунктов, находившихся в австрийских и прусских владениях, добровольцы должны были самостоятельно добираться через Швейцарию, Вюртемберг, Баварию, Саксонию в Краковскую республику, Галицию, Познанщину, Восточную Пруссию. На переломе 1831–1832 гг. в переброске партизан помогали агенты Лелевеля в Дрездене В. Петкевич и капитан Микуловский, а также карбонарии-иностранцы. Присяга, которую приносили добровольцы на основе 13 пунктов Устава, была похожа на карбонарскую. Устав включал принципы всеобщего равенства независимо от происхождения и вероисповедания, утверждались и моральные устои, определялись также военная иерархия и тактика борьбы.