Поломка на краю галактики - стр. 6

– Этот человек, – говорит он мне в подъезде на ступеньках, тяжело дыша, – к которому мы сейчас поднимаемся, он адвокат. Моя знакомая прибирает у него каждую неделю, но не за деньги, а за медицинскую траву. У него рак чего-то, не знаю чего. Он получает сорок грамм в месяц по рецепту и почти не курит. Я попросил ее узнать, не хочет ли он скинуть немножко из своих запасов, а он ответил, что если мы придем вдвоем, то есть о чем поговорить. Не знаю, про что это. Ну я тебе и позвонил.

– Аври, – говорю я ему, – я попросил цветочек. Не пойду я сейчас с тобой покупать наркотики у адвоката, которого ты раньше никогда в жизни не видел.

– Это не покупка наркотиков, – говорит мне Аври, – это просто человек попросил, чтобы мы с тобой пришли к нему на дом поговорить. Если он скажет нам что-нибудь не то, мы сразу говорим “до свидания” и сливаемся. Да и не будет сегодня никакой покупки, у меня ни шекеля с собой. Максимум мы узнаем, что приоткрылась некая дверь.

Я все еще сомневаюсь. Не то чтобы я предчувствовал опасность – просто боюсь, что будет неловко. От неловкости я просто загибаюсь. Сидеть у людей, с которыми я не знаком, в доме, с которым я не знаком, и ощущать вот эту вот тяжелую обстановку. Мне от такого плохо делается.

– Ну, – говорит Аври, – просто поднимись, а через две минуты прикинься, типа получил эсэмэску и тебе надо идти. Не будь козлом, он попросил, чтобы мы пришли вдвоем, так что зайди со мной, чтобы я не выглядел мудаком, а через минуту слейся.

Мне все еще не очень, но когда Аври раскладывает это так, мне трудно сказать “нет” и не оказаться козлом.

Фамилия этого адвоката Корман – по крайней мере, так написано на двери, – и он оказывается ничего. Предлагает нам колу и кладет по стаканам лимон и лед, будто мы в лобби какой-то гостиницы. Квартира у него тоже ничего, светлая, хорошо пахнет.

– Смотрите, – говорит он, – через час у меня прения в муниципальном суде. Дело против мужика, который наехал машиной на десятилетнюю девочку и смылся. Отсидел едва год в тюрьме, а теперь я представляю ее родителей, которые требуют с него два миллиона. Он араб, этот, который наехал, но из богатой семьи.

– Ничё так, – кивает ему Аври, как будто хоть что-то понял. – Но мы тут вообще по другому делу. Мы друзья Тины. Мы пришли насчет травы.

– Это одно и то же дело, – нетерпеливо отвечает Корман. – Если вы дадите мне закончить, вы поймете. На прения придет много родственников наехавшего, чтобы его поддержать, а со стороны погибшей девочки, кроме родителей, никто не придет. Да и родители будут сидеть тихо, опустив голову, и слова не скажут.

Аври кивает и молчит; он все равно не понимает, но не хочет сердить Кормана.

– Мне надо, чтобы ты и твой друг пришли на прения, как будто вы ее семья, и устроили бардак. Шум. Кричали подсудимому, что он убийца. Плакали. Ругались там немножко, но ничего расистского, только “скотина” или вроде того. Короче, чтобы вас почувствовали. Чтобы в зале почувствовали: в стране есть люди, которые думают, что он слишком легко отделался. Вам, может, кажется, что это глупо, но такие вещи очень влияют на судей. Немножко стряхивают с них нафталин сушеного закона, сталкивают их с реальным миром.

– Но трава… – начинает было Аври.

– Я как раз к этому подхожу, – прерывает его Корман. – Потратьте ради меня эти полчаса на прениях, и я дам каждому из вас десять грамм. Если будете кричать достаточно громко, даже пятнадцать. Что скажете?