Полное собрание сочинений. Том 5 - стр. 33

Алексей выжидает, но Даниил молчит.

А – Если вы по-настоящему любите этого человека, то отрежете ему ногу; вы спасёте ему жизнь. А вы представляете, что это такое, своими руками, пилить, сделать инвалидом… Ведь он же будет сопротивляться, умолять не резать… Он не верит, что тогда умрёт, это только вы знаете наверняка. Хотя, вдруг не знаете? Вдруг он и так выжил бы? Вдруг помощь успеет, с противоядием? Вдруг…

Д – Достаточно.

Пауза.

А – В этом сила любви, в жертве, своей жертве, а не в словах и объятиях. Нельзя заставлять страдать того, кого ты любишь. Любой ценой нельзя. Даже ценой своей жизни. Да что там? Даже ценой своей совести. Всю жизнь потом мучиться будешь сам от себя, от того, что совершил, но зато твоя любовь мучиться не будет. Понимаете?

Даниил кивает.

Д – Понимаю.

А – Вот и я решил променять свою совесть на счастье Лены. Не было другого выхода, просто не-бы-ло. То, что вы говорите, что она любила меня, а я её предал… Да, предал, но лишь тогда, когда всё разрушил.

Д – И вы исправились… (еле слышно, поворачиваясь к окну)

Затянувшаяся немая сцена.

Д – Вот и что мне с вами делать?

Алексей пожимает плечами.

Снова пауза.

Д – Жертвовать ради другого… (спохватывается) Настя!

Сцена 2

Обстановка: кабинет, день.

Действующие лица: Даниил, Настя

В кабинет заходит Настя.

Д – Здравствуй, Анастасия.

Интонация Даниила указывает на то, как будто он что-то знает такое, что от него всеми силами скрывали.

Н – Здравствуйте, Даниил Сергеевич.

Д – Присаживайся.

Настя усаживается на стул.

Д – Скажи, Настя, тебе было жаль свою мать?

Н – Вы знаете.

Д – Угу… А скажи, ты знала, что окно в палате Марии Фёдоровны постоянно открыто?

Настя пожимает плечами.

Н – Знала, наверное. Когда мы к ней ходили, пару раз в последнее время, окно было открыто. Выходит, что знала.

Д – И последний раз за несколько дней до смерти, да?

Настю начинают раздражать эти вопросы.

Н – И что с того?

Даниил задумывается.

Д – Знаешь, я долго думал. Вот, кто? Кирилл заказал? Он, конечно, тот ещё… фанатик, но как-то… Нет у него таких знакомых. Антон? Он не знал, что окно не закрывают. Елизавета Павловна? Она от бабули не отходила и гораздо проще было бы придумать что-нибудь дома, тем более, что она не смогла бы отлучиться без ведома Владимира Ивановича, а он вряд ли бы отпустил её на такое дело. Значит Владимир Иванович? Но он ушёл по звонку, а я проверял, ему звонил доктор, а до того по работе, ещё часов в шесть вечера. (пауза) Как-то всё… Да даже и ни к чему эти факты. Родители ваши не смогли бы, они… слабые, гораздо слабее, чем вы. Тут из вас троих думать надо.

Настя улыбается.

Н – Ничего вы не поняли, Даниил Сергеевич. Да, не родители, тут я с вами соглашусь. Но почему не Антон? Во всех больницах, в жару, окна всегда открыты. А мы часто в больницах бывали, знаем. Почему не Кирилл? Вы недооцениваете его… фанатичность, как вы говорите. Вы пообщайтесь с ним поближе; он про загробную жизнь, как там хорошо и как тут плохо – уже всем плешь проел, а уж для своей любимой бабушки… Вы же хорошо с ним не общались, да? А то, что знакомых у него нет… Наслышана я про тех поляков, которым он должен; оба – сыночки местных авторитетов, а тем более, что они с Кириллом уже повязаны.

Даниил молчит; заметно, что его запал уже кончился.

Настя продолжает улыбаться; в её голосе читается неприкрытый вызов.