Полночные тени - стр. 43
– Поглядите, кто стоит предо мной! Благодетель! В итоге именно ты её отравил! Подсыпал ей, ничего не понимающей и уставшей, желтую соль в кружку с водой. Желтую соль! Обманывай кого-нибудь другого, отец, но я знаю, как она действует. Боль, которую мать испытала перед смертью, мало с чем может сравниться. Мышцы горло сжимаются, в солнечном сплетении разливается болезненный жар, кишки перекручивает, сосуды в голове лопаются, один за другим, чтобы кровью залить мозг. – Лиогвен тяжело вздохнул. – Если бы всё было так, как говоришь, ты бы выбрал другой яд.
Тень чуть расширилась, отростки от нее удлинились, стали похожими на щупальца.
– Правда твоя, – сказал отец. – Но я думал, ты понял.
– Что я должен был понять?
– Я ошибся. В конце концов, я любил твою мать. Из-за волнения перепутал желтянку с желтой солью. Внешне они очень похожи. Когда я увидел, как она забилась в конвульсиях, было поздно. Прости меня.
– Что?
– Прости меня.
“Он ненастоящий, – в сотый раз мелькнула мысль. – Я выдумал его. И пытаюсь создать иной образ. Пытаюсь обелить его. Разве хоть раз в жизни он извинялся? Нет! Загляни в себя – не занимайся самообманом. Он никогда ничего не путал. Он с самого начала хотел подсыпать именно желтую соль. Чтобы мама страдала”.
– Прости меня.
– Нет.
Тень замерла.
– Ты отказываешь отцу? – спросила она. В голосе зазвенел металл, знакомый и угрожающий.
– Мне нет нужды тебе отказывать. Ты мертв. Поэтому возвращайся в ту бездну, из которой вылез.
Лиогвен едва не выплюнул последнюю фразу.
Тело била дрожь, крупные капли пота скатывались по лицу, оставляя прохладные дорожки. В груди ныло от легкой, но тупой боли.
Взгляд то и дело падал на дверь – вот она, всего в нескольких шагах, а за ней улица, персиковые деревья, свежий воздух, ночь… Но ноги будто глиняные колонны.
– Ты ставишь себя выше остальных, – сказал отец.
– Неправда.
– Я умер, а ты все равно не прощаешь меня. Это ли не высокомерие? Дай мне покой.
– Нет.
– Тогда знай: в ответ я не дам покоя тебе. Где бы ни находился, какой бы месяц ни стоял, мой голос будет шептать тебе в ухо. Никогда ты не сможешь почувствовать себя свободным. Рано или поздно настанет день, когда тебе придется сделать выбор – я или твоя шлюха-колдунья. Таково мое проклятье.
Лиогвен не стал ничего отвечать – схватил свечу и поднес её к тени.
Удивительно, но пламя отогнало мрак. Силуэт отца развеялся легко и быстро.
Прошло еще десять ударов сердца, взгляд лихорадочно блуждал по стене, пытаясь поймать малейший намек на духа. Трещины на штукатурке. Ползущий жук. Россыпь жирных пятен, оставшихся после очередного неудачного алхимического опыта.
И больше ничего.
Кожу вдруг обожгло, Лиогвен посмотрел на свою руку – и не сразу осознал, как маслянистые темные капли стекали по тыльной стороне ладони и пальцам.
– Я буду с тобой всегда, – произнес отец возле самого уха.
Лиогвен вздрогнул. Однако свечу удержал.
– Ты лишь игра моего воображения, – сказал.
“Не оборачивайся”.
– А как эта мысль поможет тебе? – с ехидством спросил тот. – Пламя безумия тушит только смерть.
– Мне наплевать! – Голос предательски дрогнул.
– Ты постоянно себя обманываешь, – сказал отец. – Думаю, ты со мной согласишься: будь тебе действительно все равно, промолчал бы. Человека, которого нельзя обидеть, не задевают чужие фразы.