Полковник советской разведки - стр. 20
– Очень рад, очень рад! Я десять лет помогал в Сибири советским чекистам. Мы вместе разоблачили немало врагов мира и социализма из числа бывших нацистов.
– Вы были нашим агентом?
– Да. Хотите пива? Или может быть чего-нибудь покрепче?
– Спасибо. Я за рулем. Но от бутылки минеральной воды не отказался бы.
Мы уселись в саду под старой яблоней. Кнайзель налил себе пива, а мне плеснул минералки.
– Ну и что же привело вас ко мне? – спросил он на чистейшем русском языке и тут же рассмеялся, прочитав удивление на моем лице. – Я из фольксдойчей. Меня взяли в гестапо из-за того, что я владел русским. Знаете, иногда в нашей работе лучше без переводчика. А ведь мне приходилось иметь дело преимущественно с военнопленными.
– Вы обслуживали концлагеря?
– Да.
– Меня интересуют сведения о деятельности антифашистов-подпольщиков в кацетах.
– Группы Сопротивления? Разумеется, они возникали повсеместно, однако мы успешно противостояли им.
– Каким образом?
– Путем внедрения в эти группы агентуры.
– Этой агентурой руководили вы?
– Я работал с наиболее ценными источниками.
– Назовите их.
– «Лилиенштайн», «Клюге», «Краус», «Вальтер», «Марианна».
– И кто же был самым удачливым?
– Несомненно, «Краус». Талантливейший актер! А как он говорил! Когда «Краус» появлялся в бараке, послушать его сползались даже полуживые из самых дальних углов! Он быстро создавал группу, сдавал ее нам, и мы тут же переводили его в другой лагерь, но уже под новой фамилией. Таким способом мы быстро избавлялись от наиболее активных.
– Какова судьба этих наиболее активных?
Кнайзель развел руками.
– Вы же взрослый человек!
– Да, очевидно, мой вопрос неуместен. А почему вас не повесили?
Кнайзель обиделся.
– Лично я никого не убил. Отсидел положенный срок, перековался. Теперь я совершенно иной человек.
На его пиджаке блистали Почетный знак Общества германо-советской дружбы, значки Ударника социалистического труда, члена Объединения свободных немецких профсоюзов, Общества «Спорт и техника». Немцы обожают всевозможные значки и носят их на самих видных местах.
– Не помните фамилии «Крауса»?
– Коллега, с тех пор прошло тридцать пять лет, сотрудники спецслужб, как вам известно, быстро забывают фамилии своих агентов. Клички же помнят всю жизнь… А знаете, кто заложил меня, когда кончилась война? Тот же «Краус»! Опознал в толпе военнопленных. Я скромно стоял у русской полевой кухни с миской в руках, одетый в форму простого солдата. И вдруг слышу: «Хватайте фашистского гада!» Я сразу сказал русским, что он предатель, но они не поверили. Ведь он подбил людей на бунт в ризентальском лагере. В его поведении было что-то истеричное. Я понимаю: он ненавидел меня. Но работал честно. Жить хотел и знал, что его проверяют через таких же, как он.
– Значит, фамилии не помните? «Краус» по-немецки кудрявый. Может быть, Кудрявцев?
– Может быть. Нет. Не помню.
– У него не было особых примет?
– У него были густые черные вьющиеся волосы, короткие ноги, короткое туловище и вот такая голова!
Тут Кнайзелъ похлопал по лежавшей рядом тыкве.
– Больше ничего?
– Могут быть шрамы на лице. В Заксенхаузене его сильно избили заключенные. Видимо, заподозрили неладное. Но это сыграло нам на руку. В следующем лагере он появился уже в ореоле жертвы гестаповских палачей.
– Сколько лет ему было?