Полигон - стр. 21
– И всё же моральное удовлетворение я получил, поделом тем гадам – угонщикам досталось, не зря я тогда машину минировал. Как сказал бы герой одной известной драмы: «Так не доставайся же ты никому!..»
– Как же ты не боялся сам взлететь на воздух?
– Э, брат… У меня ж была целая система предупреждения. Через двадцать минут после того, как она запускалась, зажигалась лампочка и включался зуммер. Ещё через пять минут – второе предупреждение, а ещё через пять – третье. И уж если ты не сбросил систему – только тогда и рванет. Эти гады, угонщики, конечно же просто не обратили внимания ни на лампочку, ни на зуммер. Да и откуда им было знать, что это всё означает?
– М-да… Сколько лет прошло. А думается мне, и сейчас никто не догадался заминировать машину от угона.
– Как знать… – глубокомысленно ответил Юрий Фёдорович и замолчал. Больше в тот вечер он не сказал ни слова.
Марсианские штучки
Пуски закончились провалом, из трёх изделий два взорвались в полёте, одно на девятой секунде полёта, другое на тринадцатой. Генеральный в сердцах сломал четыре карандаша, конструкторы ходили тихие, расстроенные, подавленные. И только телеметристы глядели орлами: настал их звездный час. Теперь они примутся колдовать над своими магнитофонными лентами, расшифровывая показатели десятков тысяч датчиков, что были установлены на каждом изделии. И уж потом инженеры возьмутся за скучный анализ, будут отсеивать вышедшие из строя датчики, мудрить над показаниями исправных, чтобы в конце концов выдать на гора причину взрывов. Работа кропотливая, сложная, педантичная и очень долгая. А пока народ собирал барахло и в унылом настроении отбывал с Полигона в город. Телеметристы два дня назад упаковали свои бобины с магнитной лентой и улетели домой – работать. Основная масса сотрудников уехала вчера, а утром укатила последняя партия испытателей, прихватив обломки изделий, и суета разом закончилась, Полигон опустел. Вернее, та часть его, что принадлежала нашему КБ. Остался только Володя – консервировать аппаратуру, и слесарь Палыч ему в помощь, да ещё двое рабочих на седьмом участке сматывали и упаковывали кабели. А больше вокруг никого не было. Конечно, в нескольких километрах работали люди из других КБ, но до них как до заграницы – и далеко, и просто так, без специальных бумаг, не попадёшь. А где-то там, за горизонтом натянута в три ряда колючая проволока, лежит ухоженная контрольно-следовая полоса, стоят вышки с часовыми. Но они так далеко, что будто и нет их вовсе.
Оставшись один, Володя первым делом отослал Палыча к рабочим – помогать таскать тяжёлые кабели, чтоб не мешал ему заниматься делом. Дел на седьмом участке много – втроём, дай бог, к вечеру управятся. А сам принялся возиться с оборудованием. Он долго щёлкал тумблерами, проверял крышки и обесточивал всё, что положено. Едва закончив суетиться, Володя полез в свою папку с расчётами – у него мелькнула догадка, что виновник взрывов – пульсации от скачков уплотнений от истекающей струи двигателя. Несколько часов он остервенело жонглировал формулами, примерял их к соплу, согласовывал с отрывными зонами течения и турбулентным слоем, нервно терзал калькулятор, и в конце концов с досадой захлопнул папку – данных для полноценных расчётов не хватало, нужны цифры от телеметристов, значит, придётся запастись терпением и ждать.