Покровитель - стр. 18
Какой банальный подкат. Кофман и сам это прекрасно понимает, но я продолжаю улыбаться, потому что у меня отличное настроение. Давид искренне улыбается в ответ. Ему идёт эта редкость, как и чёрные джинсы с футболкой вместо привычного костюма или рубашки.
— Слышала про открытие выставки ювелирных украшений? — интересуется он, вынимая сигарету из моей пачки.
— Про неё не слышал только глухой. Отовсюду реклама: радио, ТВ, журналы, сеть. Они неплохо себя распиарили. Будет что-то редкое?
— Сюрприз от организаторов. Ещё там будет аукцион.
— Тебя пригласили, как я понимаю, — всё же срываюсь на «ты», уже догадываясь, куда он клонит.
— Конечно. И ты идёшь туда со мной, — ставит перед фактом.
— Давид, моему пар…
— Ч-ч-ч, — прикладывает свой палец к моим губам. — Мы вроде договорились об этом ещё в ресторане. Я же не посвящаю тебя в свои отношения с женой.
— А почему бы вам, — снова перехожу на официальный тон, — не взять с собой её? Она входит в среду, и ей там определённо будет интереснее.
— Пригласительные именные, и на втором уже написана твоя фамилия, — тушит недокуренную сигарету в пепельнице.
— Вы со своими связями, и не сможете переписать? — рядом тушу свою.
— Представляешь, не могу, — смеётся он. — Хороших выходных.
— Манипулятор хренов, — фырчу себе под нос, прямо как сестра.
В чём-то мы с ней всё же похожи. И от этой мысли снова тепло. К чёрту Кофмана, хочу классные выходные, наполненные положительными эмоциями. Это круче любой, самой редкой ювелирки.
Цокая каблуками по туалетной плитке, вспоминаю, что не позвонила Динкиной учительнице. Утыкаюсь взглядом в телефон, ищу её в журнале вызовов. Притормаживая на выходе, жму на зелёную, поднимаю голову, одновременно делая шаг, и врезаюсь прямиком в неожиданно вернувшегося Давида. Он ловит за талию, прижимает к себе и шагает обратно в туалетную комнату, вталкивая в неё и меня, а я даже возразить не успеваю.
— Карина, здравствуй, — в трубке раздаётся голос классной руководительницы Дины.
Давид всё ещё держит меня. Возмущённо глядя на биг-босса, свободной рукой разжимаю крепкие пальцы, впившиеся мне в кожу.
«Не надо меня трогать» — шевелю губами, глядя ему в глаза.
— Здравствуйте, Любовь Анатольевна. Что-то случилось? – говорю в трубку.
Мне удаётся-таки отлепить от себя руки Кофмана.
«Я с вами никуда не пойду» — снова говорю ему одними губами.
«Пойдёшь» — также отвечает он.
— Дина не ходит на половину уроков, — сообщает учитель.
— Как не ходит? — разворачиваюсь и прислоняюсь спиной к стене.
— Молча, Карина. Она утром появляется в школе, а после второго или третьего урока Дины уже нигде нет. И правила школы для неё не писаны. Форму не носит, половину учебников не носит, домашнее задание… — вздыхает она. — Я вообще молчу! А у нас десятый класс. Каждый день мы готовим детей к ЕГЭ. Да ты и сама знаешь, недавно заканчивала.
— Она дома занимается, я вижу. И пропусков нет в электронном журнале.
— Я тебе говорю как есть. Начало учебного года, ещё не все успевают выставлять, но в бумажном журнале пометки делают. И сегодня мы отчитывались перед директором. Мне открытым текстом сказали, что жалеть её больше никто не станет. Ты меня прости, но два года прошло с трагедии. Она просто не хочет учиться и жить по правилам.
— Вы считаете, что у такого горя есть срок годности? — меня задевает, потому что я сама ещё не до конца пережила потерю родителей. Мне просто горевать некогда, вот и всё. Но мама с папой снятся иногда, и я реву в подушку, страшно по ним скучая.