Покровитель для оторвы - стр. 20
Чувствую, как по телу пробегает толпа мурашек.
Уголки его губ ползут вверх, хотя он и старается сохранить серьезное выражение на лице.
Меня немного отпускает. Может, и поесть дадут?
- Хм, кажется, я забыл предупредить Катю по поводу нарядов.
Его мать уже вполне пришла в себя. Ее лицо выражает холодное безразличие как и днем.
- Прошу, Екатерина, присаживайтесь.
Я осторожно усаживаюсь на краешек стула рядом с ней.
- Расскажите нам о себе?
- Что?
- Все. Нам интересно абсолютно все, правда, Дмитрий?
Я не поднимаю глаза от пустой тарелки, но чувствую на себе два тяжелых изучающих взгляда.
- Да, - вздрагиваю от глубокого мужского голоса. – Например, о чем ты думала, когда садилась в поезд?
Я все таки поднимаю взгляд, и свожу брови в немом вопросе.
- Или ты думала, что мы не узнаем? Глупо!
Гулко сглатываю. Страх резко поднимается внутри.
- тебе нужны деньги?
Они все узнали? Они поняли, что я самозванка?
Руки немеют. Мне резко перестает хватать воздуха. Холодный пот струится по спине.
Я открываю рот, чтобы рассказать все как есть.
- Почему ты ехала в плацкарте, а не в СВ? – звенит высокий женский голос. – Зачем сдала билет?
- Мне нужны были деньги, чтобы заплатить за квартиру, купить кое-что в дорогу, - я выдаю это все на одном дыхании, боясь поверить в свою удачу. – Кое-что по мелочам.
Нелли Эдуардовна изящным жестом подхватывает пузатый бокал с темной жидкостью.
А я не свожу глаз с Дмитрия. Сейчас, мне кажется, все зависит от того, поверит он мне или нет.
Руки подрагивают.
- Ты могла позвонить мне или адвокату и попросить.
- Я никогда ни у кого ничего не просила. И в будущем не собираюсь, - говорю негромко, но твердо, чеканя каждое слово.
Он сверлит меня сердитым взглядом. Но я не отвожу глаз.
Несколько секунд длится наше молчаливое противостояние. Его глаза темнеют, заполняясь вспыхнувшим зрачком. Ноздри нервно трепещут. Губы сжимаются в линию.
- Давайте выпьем за встречу, - словно разрезая электрические разряды между нами, раздается холодный голос «бабули».
Она элегантным жестом подзывает мужчину в форме.
Тот, не медля, заполняет мой бокал рубиновой жидкостью.
Я лишь на секунду перевожу взгляд на свой бокал и возвращаюсь к опекуну. Но он тут же подхватывает свой бокал.
- За встречу! – он поднимает пузатый бокал.
Следом свой поднимает «бабуля».
Я обхватываю бокал ладонью, боясь уронить, и поднимаю, чтобы «чокнуться» со «старшими».
Подношу тонкое стекло к губам, делаю большой глоток.
Теплая терпкая жидкость прокатывается по горлу и оставляет на языке кислющие послевкусие.
Не могу сдержаться и корчу рожу. Даже глаза зажмуриваю и высовываю язык.
- Что-то не так? – слышу тревогу в голосе опекуна.
- Бе, как вы пьете эту кислятину? Фу!
- Кислятину? – Нелли Эдуардовна не столько удивлена, сколько возмущена.
- Ага! Это ж отрава! Фу!
- Это «Курни»! – поправляет меня «бабуля».
- Милейший! – я поворачиваюсь к мужчине в форме. – А у вас пивка не найдется?
- Пива?… - ну опять у него такой вид, словно его сейчас инсульт шарахнет.
Я что непонятно говорю?
Мужчина смотрит мимо меня, ища поддержки и ответа у моей семьи.
- Все хорошо, Александр Витальевич, - звучит спокойный голос Дмитрия. – Принесите нашей гостье пива.
- Дмитрий! – ну вот опять в голосе бабули звенит что-то такое похожее на возмущение.
- Мама.
Я перевожу взгляд с Дмитрия на «бабулю» и обратно.