Покров над Троицей - стр. 4
Шмель торопливо выполз из бутона, расправил крылья, загудел, недовольный вторжением в свою приватность, и взмыл в небо, пропуская под собой возмутителей утреннего спокойствия. Поток воздуха от сотен разгоряченных скачкой коней и наездников подхватил насекомое, закрутил, потащил следом, приглашая участвовать в путешествии. Взвившись над облаками пыли, поднятыми множеством копыт, шмель направился туда, где никто никуда не спешил. Люди в багрецовых2 кафтанах с золотыми разговорами на груди застыли, словно деревья. Их тщательно скрываемое волнение выдавалось только глубоким дыханием.
–Ждать! – зычно, низким грудным голосом прогудел старший из них в шапке с собольей оторочкой и добавил тише, по-отечески, – спокойно, чадь3. Успеется.
Успокоенный шмель изловчился и приземлился на горячий металлический стержень с чёрным дуплом на конце, развёрнутым в сторону скачущего во весь опор войска. Железо покоилось на деревянном ложе, и к нему крепко прижимался щекой совсем молоденький, безбородый стрелец.
–Подыми правую руку и приведи её дугой к левому плечу, – шептал он на память наставление по огненному бою, отдавая себе команды и сразу же выполняя их из страха перепутать последовательность, ошибиться, подвести товарищей и показаться в их глазах неумехой. – Ступи левой ногой неспешно… А как левую руку с подсошком наперёд от себя протянешь, ты ея вверх подвигай, чтобы подсошек вилками посреди первого сустава переднего перста пришёл… И держи мушкет левою рукой крепко… А как то учинил – понеси правую руку дугой к левой руке и возьми один конец горящего фитиля… И розодми фитиль, а как то учинено будет – открой полку двумя перстами… И нагни левое колено, а правою ногой стой прямо…4
Ствол пищали качнулся. Шмель, лишенный твердой опоры, недовольно загудел и взлетел. В то же мгновение старший вскинул руку и бросил её вниз, будто стряхивая невидимую влагу.
– Пали!
Грохот заглушил все звуки вокруг. Дым сгоревшего пороха заволок стрельцов плотной ватной пеленой. Сотни рукотворных шмелей, отчаянно визжа, устремились к кавалеристам, жаля, сбрасывая всадников, заставляя коней спотыкаться и падать на передние ноги. Конный строй дрогнул, как боец в кулачном поединке, пропустивший удар, но над кавалерией, перекрывая топот и лязг, разнеслось строгое громовое:
– Ściśnijcie kolano z kolanem!5
Скачущие во второй шеренге тут же заняли место выбывших.
–Złóżcie kopie!6
Стальная лавина опустила перед собой длинные, трёхсаженные пики, всадники уплотнили ряды, и две роты крылатых гусар, последний резерв Сапеги, с ходу врубились в передовой полк воеводы Григория Ромодановского, проламывая строй и ставя жирную точку в битве под Рахманцево.
Нарядный благодушный шмель взвился над разверзшейся преисподней, не желая участвовать в пляске смерти на зелёном лугу перед еловым бором, за непроходимой стеной которого укрывались золотые маковки церквей Троице-Сергиевой Лавры.
Глава 2. Гроза над Троицей
Послушник Ивашка тайком сбежал со своего насеста в монастырской скриптории к слободским парубкам, когда его учитель, казанный дьячок Митяй Малой, отлучился по личной надобности и возвращаться обратно не спешил. Иван, может, и не стал бы рисковать, ибо наставник был зело охоч и лют на расправу, но звать на прогулку прибежал не кто-нибудь, а сама Дуняша, первая красавица среди посадских отроковиц, услада очей юного трудника. Заглянула в окошко, рядом с которым стоял ивашкин стол, распахнула свои синие глаза-озёра, прошелестела чуть слышно: “Мы с братьями в гай по грибы собрались, если хочешь пойти купно с нами – догоняй!”, – и пустилась бегом к городнице, смеясь озорно, как звон колокольчика.