Покров над Троицей - стр. 10
В глазах западной, исконно польской шляхты местная православная культура представлялась мужицкой, а культура московитов – варварской. Стремление западно-русских дворян считаться поляками являлось не только выбором по расчёту, жаждой обладать соответствующими привилегиями и «свободами», но и желанием прислониться к европейской культуре, жить по-западному «красиво». Не менее важным было и то, что за Польшей незримо возвышался папский престол, непоколебимый, неприступный, жестоко карающий неверных и милостиво снисходительный к покорным. Совсем недавно – сорок пять лет назад – состоялся Тридентский собор, определивший тактику и стратегию католической церкви на века вперёд, превративший Ватикан в политическую организацию, утвердивший безграничную власть Папы и учредивший в качестве его карателей специальный военно-монашеский орден иезуитов.
Вот и сейчас представитель этой таинственной, сумрачной организации неотлучно находился по правую руку от Сапеги. Он не слез с лошади, глядел на молящихся воинов свысока, с ироничной, лёгкой улыбкой, временно разрешая неофитам Ватикана маленькую обрядовую вольность. Они ещё числятся в православии, но уже признали главенство католицизма. С репрессиями за неправильную веру можно и повременить. На просторах непокорной Руси, от Балтики и до Чёрного моря, реализуется идеально продуманный, скрупулёзно воплощаемый план Ватикана – православные режут православных, русские убивают русских, приближая главную цель, обозначенную Тридентским собором – безраздельное мировое господство.
Сапега косо посмотрел на иезуита, сел на коня, махнул рукой, и войско дисциплинированно продолжило движение. Шагая легко и бодро, будто не было тяжелого дневного перехода, прошли литовский и московский семитысячные полки. Фыркая, упираясь, тяжеловозы протащили шесть пушек с полукартечью. Под королевскими хоругвями прошествовал пятитысячный полк Стравинского, копейщики Марка Веламовского и, наконец, собственный полк гетмана – главная ударная сила его войска…
Сапега разбил свой лагерь на Красной горе в 3-х верстах к юго-западу от Троицы, Лисовский – полковник на службе Лжедмитрия, создатель и командир легкой кавалерии, – в Терентьевой роще, в версте к югу от монастыря. Все восемь батарей разместили здесь же. Солдаты шустро строили острожки и заставы, копали рвы и вынутой землёй отсыпали валы, вожделенно поглядывая на возможную богатую добычу. Троицкий монастырь казался им копями царя Соломона, средневековым Эльдорадо, разграбив которое можно было обеспечить безбедное существование себе и своему потомству!11
***
Обойдя лагерь и осмотрев строительство, Сапега едва успел войти в наскоро натянутый шатер, снять с помощью слуги надоевшие доспехи, с надеждой глядя на походную кровать, как за пологом послышался топот копыт. Адъютант, влетев внутрь и поклонившись, доложил скороговоркой:
–Пан полковник изволил уведомить, что пришёл наш человек из крепости. Просит принять его как можно скорее…
Глава 4. Шок и трепет
Сапега проводил долгим, тяжелым взглядом силуэт в черной рясе и куколе, сливающийся с темным лесом. Ему упорно лезли в голову слова святого апостола Павла – "Вменяю вся уметы быти, да Христа приобрящу"12, и вся эта история с православным монахом-лазутчиком, доносящим сведения о монастырских сидельцах, внезапно показалась нелепой, ненастоящей, выдуманной в хмельном кабацком угаре врагами Божьими. Гетман поднёс два пальца ко лбу, бросил короткий взгляд на стоящего рядом птенца гнезда Игнатия Лойолы