Покров Любви - стр. 34
Я заболела. Скорее всего, от бессилия, что не могу ничего сделать. Наконец, через пять дней я ей позвонила, и она сообщила мне, что уже встречалась с нотариусом и хотела со мной поговорить. Я пообещала прийти на следующий день. И пришла. Подойдя к дому, увидела ее соседку, милую женщину, с которой Мария Алексеевна дружила. Мы даже перебросились несколькими словами, что-то вроде того, что в стране наступили сложные времена. Потом вместе поднялись на этаж.
Здесь мы простились, я подошла к квартире Добрянских, позвонила. Потом зачем-то нажала на ручку, дверь открылась. Как только я зашла, то сразу поняла, что произошло нечто ужасное. Квартира была перерыта вверх дном, а в спальне, на кровати, вся в крови лежала убитая Мария Алексеевна. Я не помню, сколько прошло времени. Я только знаю, что присела от бессилия и страха у кровати, потом собралась и пошла в гостиную. Я поняла, что воры искали брошь и, наверное, они ее нашли. Пейзажа Альтдорфера тоже не было. Но на простую дощечку никто не обратил внимания. Вот и все.
Потом свидетели показали, что видели меня, как я вышла из квартиры очень испуганная, с портфелем в руках. Спасибо только соседке, которая подтвердила, что я с этим же портфелем и приходила. Но ее показания мне не особенно помогли, и меня обвинили в убийстве. Была, правда, нестыковка во времени: определили, что убита Добрянская была часа на два раньше, чем я к ней пришла. Но потом выдвинули версию, что я ее «заказала» и пришла удостовериться, что работа сделана. И все из-за броши. И, самое главное, прокурор построил обвинение на том, что я не позвонила сразу же из ее квартиры в полицию (то есть тогда это еще была милиция), а ушла домой».
– А почему вы не вызвали сразу милицию, Людмила Александровна? – спросил Макс.
– Почему? – переспросила она.
– Да, почему?
Она поднялась со стула, подошла к шкафу. Отворила дверцу, достала какие-то бумаги и вернулась к столу. Положила перед ними фотокопии гравюр, похожих на немецкие средневековые гравюры, два рисунка.
– Вот почему. – Она указала на эти фотокопии. – Я унесла в портфеле бесценные сокровища. Я их украла. Я унесла Дюрера. Я не могла вызвать милицию, потому что не смогла бы унести эти вещи. А я готова была стерпеть обвинение в убийстве, даже отсидеть за то, чего я не совершала, но я не могла оставить эти творения там. Это было чудо, что их не забрали воры. Наверное, они не понимали их ценности.