Пока тебя не было - стр. 14
– Ты живешь в пещере?
– Она опять! – Хьюи трясет от злости. – Пап!
Клэр выбрала лучший момент, чтобы войти в кухню. Он замечает, что она переоделась, на ней теперь юбка и довольно тонкая блузка, завязанная на талии.
– Привет, зайки, – говорит она. – Вкусно вам?
– Ты куда-то собралась? – спрашивает он.
Ее взгляд блуждает по поверхностям, по полкам, по полу.
– Никто не видел мой…
– Мам, Вита меня два раза перебила, – говорит Хьюи, разворачиваясь на стуле к матери.
Клэр проводит рукой по верху шкафчиков, останавливается, делает шаг к двери во двор, опять останавливается.
– Мне грустно это слышать, но ты меня только что перебил.
– Ты куда?
– Я не перебивал.
– Перебил. Только что. Нужно было дождаться паузы.
– Ты мне не говорила, что куда-то собираешься.
Она на мгновение задерживает на Майкле взгляд.
– Говорила. Мы вместе смотрим программу ОУ, а потом будем здесь ужинать. Я тебе вчера говорила, вспомни. Ты не видел мой…
Кажется, она отказалась от мысли просить у него помощи.
– Впрочем, неважно.
– Твой что?
– Ничего.
– Нет, скажи.
– Пап, – Вита кладет липкую от томатного соуса ручку ему на рукав, – а у тебя два глаза или много?
– Ничего, – говорит Клэр. – Неважно.
Она поднимает с пола тканевую сумку, которую он раньше не видел, и он невольно мельком заглядывает в вырез блузки, видит кружевной край лифчика и парные возвышения груди. Ему приходит в голову, что и другие могут сделать то же самое, остальные в этой учебной группе, или что там она сказала.
– Я ушла.
Она целует детей в макушки.
– Скажу спокойной ночи сейчас, зайки, потому что могу еще не вернуться, когда вы ляжете спать…
– Когда ты вернешься? – спрашивает он.
– Два глаза, пап, или много? Много глаз во всяких смешных местах, на руках, там, на ушах?
– Кто меня уложит? – ноет Хьюи голосом покинутого сиротки.
– Поздно. – Клэр взмахивает рукой. – Точно не знаю.
– На ногах? Глаза на ногах – это здорово, правда, они же…
– А ванна? Кто меня искупает?
– Папа, конечно. – Клэр быстро обнимает Хьюи. – Но ванну все равно принять нельзя, на воду же ограничение. Забыл?
– Когда, хоть приблизительно? Должна же ты знать.
– Не знаю. Могу задержаться или…
– Или на руках. Тогда ты можешь видеть, что хочешь взять, смотреть, пока берешь. Какого-нибудь человечка, чтобы съесть, или, может…
Когда Клэр выходит за дверь, Хьюи протягивает ему треугольный тост.
– Пока, зайки! – кричит Клэр из прихожей.
– Я это есть не могу, – говорит Хьюи. – Тут соус на корке.
– Папа, ты не слушаешь. Где у тебя глаза?
Звонит телефон. Вита говорит все громче и громче, Хьюи сбрасывает с тарелки еду, говоря, что и это он не будет, а Клэр кричит что-то из прихожей.
– Что? – говорит он, бросаясь через гостиную ко входу, где застыла на пороге его жена. – Я тебя не слышу.
Она стоит в дверном проеме, как в раме, солнце высвечивает содержимое ее блузки, ее волосы горят вокруг маленького веснушчатого лица. При взгляде на нее у него щемит сердце. Останься, хочет он сказать, не уходи. Останься со мной.
– Я сказала, – говорит она, – что это, наверное, твоя мать. Она названивала весь день.
– А, – говорит он.
– Она ключ потеряла или что-то в этом духе.
– Понял.
Он слышит, как телефон за его спиной внезапно прекращает звонить, и Хьюи произносит:
– Алло?
– Клэр?
– Да?
Она держится одной рукой за дверную ручку, одной ногой уже шагнув на крыльцо.