Пока мы не сбились с пути - стр. 23

Гарфилд уже привык к тому, что я ныряю в свой поток сознания посреди разговора, – и уже знал все мои любимые темы. Он без проблем подхватил мою мысль:

– И, возможно, это все равно не помогло бы. Если Хью прав и мы недостаточно умны, чтобы решить эту проблему, тогда ты ничем не отличаешься от миллиона обезьян, которые колотят пальцами по клавиатурам.

– Ага. Я тоже об этом подумал. – Вздохнув, я создал чашку кофе. – Гарфилд, я не сдамся, но данная ситуация уже начинает меня раздражать.

– Поэтому было бы здорово, если бы что-то указало нам правильное направление, – закончил Гарфилд за меня. Я улыбнулся и снова вспомнил о том, как хорошо мы раньше работали вместе. В наше время у Гарфилда есть свой собственный производственный комплекс, но его больше заинтересовали те сферы науки, которые теснее связаны с биологией. В данный момент он пытался разобраться с абиогенезом – процессом, в ходе которого жизнь появлялась из не-жизни. Достойное дело, но, быть может, слишком зависящее от случайностей.

Однако прямо сейчас Гарфилд был здесь, и мне очень хотелось поделиться с ним парой своих идей.

– Я сосредоточился на «червоточинах» и одном из вариантов пузыря Алькубьерре – хотя бы потому, что только с ними связаны теории, на которые можно опереться. Но в обоих случаях нужны негативная энергия или негативная масса, а мне пока не удалось заказать ни то, ни другое.

– Ах да, эти вечные проблемы с цепочкой поставщиков. Они каждый раз тебя добивают, – усмехнулся Гарфилд, но затем снова стал серьезным. – Казимиров двигатель работает за счет негативной энергии вакуума, но он на несколько порядков слабее того, что тебе нужно.

– Ага. Чтобы создать нужный уровень энергии, мне понадобится ряд пластин с казимировыми двигателями, который будет размером с Юпитер, и я ни за что не смогу собрать столько негативной энергии в одной точке. Так что по этому пункту провал.

– У тебя хоть какие-то успехи есть?

– На самом деле да. Я могу изолировать из квантовой пены пары микроскопических «червоточин» и не дать им рухнуть обратно друг в друга. Я могу даже в течение нескольких секунд поддерживать отдельные конечные. Мне удалось разделить их на несколько километров, но если я пытаюсь что-то через них протолкнуть – хотя бы фотон, – они обрушиваются.

– Что и следовало ожидать, – задумчиво ответил Гарфилд. – А что со вторым проектом – с пузырем Алькубьерре?

Я расхохотался.

– Первые модели космических кораблей с такими двигателями у нас появились еще в начале XXI века. Они удивительно полные и подробные, если не считать серого ящика с надписью: «Здесь должен быть варп-двигатель». Я уже почти закончил работу – просто жду, когда доставят заказ с негативной энергией.

Гарфилд улыбнулся:

– Ну, значит, я буду и дальше давить на Хью. Если он даст нам хоть что-нибудь, хоть малейший намек…

– Знаю, Гарфилд. Нам остается только надеяться.

– Им нужен какой-то способ идентификации адреса, – задумчиво протянул я, глядя на созданную мной карту.

– Почему это? – спросил Дедал.

Я указал на карту, на которую мы нанесли сотни ворот «червоточин», двигающихся по своим собственным орбитам.

– В противном случае это просто случайные «червоточины». Как поступали местные – просто выбирали одну из них наугад и надеялись на лучшее? Наверняка должно быть что-то вроде уличных указателей.