Поиски в темноте - стр. 36
Аврора спокойно ждала. Ратлиджа поразила ее безмятежность. Она казалась предельно собранной и спокойной. И смотрела она на него спокойно, как будто изучала его. Время словно остановилось… Ратлиджу пришлось встряхнуться.
Почти все его знакомые француженки держались хладнокровно, а чувство собственного достоинства у них, казалось, было врожденным. Они без труда, живо поддерживали беседу, флиртовали, но вполне невинно. Стоявшая перед ним женщина отличалась от его знакомых. Она показалась Ратлиджу бездонным тихим омутом. Бездонным – но не безмятежным, нет.
«Она не убийца», – заметил Хэмиш, очевидно угадавший его настроение.
Аврора сняла садовые перчатки и через голову стянула халат.
– Весь день жду Саймона… Представьте, я даже забыла про чай. Хотите выпить со мной кофе… или, может быть, вина? Под деревом стоит стол. Сейчас позову Эдит. – Она наморщила нос. – До сих пор я так и не привыкла пить чай… Но я стараюсь.
Ратлидж вместе с ней подошел к застекленным дверям. От нее исходил едва уловимый аромат ландыша. Ратлидж понял, что это ее духи. Сначала ему показалось, что такой сладкий аромат не идет ей. Авроре следовало выбрать что-то более терпкое… или, во всяком случае, более броское. Но сегодня, в простом сером платье с поясом на пуговицах и отложным белым воротником, она выглядела совсем не броско, не вызывающе. Чем-то она напоминала квакершу.
Войдя в дом, она позвала Эдит, а его оставила в саду.
Хэмиш, который давно уже проснулся и беспокойно ворочался в голове Ратлиджа, напомнил ему, что он полицейский, сейчас на работе, и посоветовал держать голову на плечах.
Его слова оказались как нельзя кстати. Ратлидж подошел к маленькому столу и смахнул бабочку, сидевшую на ближайшем стуле. Интересно, что она подумала бы о своих ярких собратьях, приколотых булавками в застекленной витрине. Может, решила бы, что это послужит им уроком – нечего так откровенно привлекать к себе внимание?
Аврора Уайет вернулась; она села на стул напротив Ратлиджа.
– Эдит говорит, что вы уже побывали в музее. Что вы о нем думаете?
– Он… необычный, – осторожно ответил Ратлидж, немного подумав.
Она рассмеялась низким, грудным смехом, удивив его.
– Как это по-английски! – воскликнула Аврора. – Англичане – мастера преуменьшения, верно? – Она немного посерьезнела и продолжала: – Музей стал для Саймона смыслом жизни. Надеюсь, он знает, что делает, и не тешит себя иллюзиями.
– В каком смысле?
– Все его предки, все Уайеты занимались политикой. Так было на протяжении многих поколений. Все думали – как вы понимаете, до войны, – что Саймон тоже будет баллотироваться в парламент. С детства его ни к чему другому не готовили. Политика очень подходит к его характеру. Красивый, способный, он обладает природным обаянием и внушает к себе уважение. Но теперь он даже не вспоминает о политике. Говорит только о своем музее, о котором ему известно так мало. – Глаза ее потускнели. – Правда, за четыре военных года мы все стали другими. И он женился на мне, что было не очень-то мудрым шагом для политика. Жена-англичанка была бы безопаснее. Она… была бы более… комильфо.
Ратлидж не ответил, но неожиданно представил себе Аврору Уайет в окружении избирателей и избирательниц в тихом дорсетском избирательном округе. Кошка на голубятне…