Поиски утраченного завтра - стр. 25
Подросток кивнул.
– Да, Васька тоже так думает… Просила вам передать, сказала, что будет полезно.
Он полез во внутренний карман пиджачка и достал небольшой блокнот в кожаном переплете.
– Её дневник.
– Как мило! – оживился я. – И так старомодно… Вообще-то я рассчитывал на кило черной икры и бутылку старого коньяка от твоего папы, но… Спасибо, юноша! Передай Василисе мою искреннюю благодарность.
Святослав пожал плечами.
– Я отправлю вам икру и коньяк. К чему папу грузить мелочами.
Я решил, что Святослав мне нравится. Я даже мысленно повысил его от мальчика до юноши, пропустив стадию подростка.
– Можно в сортир сходить?
– Там.
Святослав удалился, а я задумчиво почесал подбородок. Открыл блокнот. Большая часть страниц оказалась выдрана, осталось десять-пятнадцать от силы.
Интересно.
Всё интереснее и интереснее…
Святослав вернулся, замялся, глядя на меня, – я потягивал виски и ждал. Синтетический виски гораздо проще сделать, чем синтетический коньяк.
Поэтому я чаще пью виски.
Вру.
Я пью всё, что угодно. Это не вредит мне и не радует. Это просто привычка. Имитация обычной жизни.
– Не думайте, что я невоспитанный, – неожиданно сказал Святослав. – Я вам очень признателен. Не за вчера, хотя, наверное, вы старались. За то, что вы сделали пятьдесят лет назад.
– Я делал это просто так, – сказал я. – Разницы не было.
– Неправда.
– Ну ладно. Я делал это ради человечества. Смешно звучит, да?
Он пожал плечами. В его возрасте это и впрямь звучит смешно.
– У нас с Васькой там была бабушка. В последней группе, которая уходила. Ей было шестнадцать лет. Высокая, с двумя косичками и хромая…
– На себе не показывай.
Святослав усмехнулся.
– Она говорила, что вы колебались. Все. Никто не хотел оставаться. Тогда она пошла и взяла автомат. И вы вышли, забрали у неё оружие и сказали: «Девочка, тебе ещё влюбиться и вырасти надо. Оставь это нам».
– Не помню, – сказал я. – Давно дело было. И не было у нас никаких автоматов, ружья да ножи.
– У вас пептидный архив воспоминаний, да? Ну, может раскрутится ещё… Я пойду?
– Удачи. – Я отсалютовал ему бокалом. – У меня был тяжелый денёк, извини.
Святослав двинулся к коридору. Ориентировался он прекрасно, либо импланты, либо прокачанное сознание. Уже из глубины коридора он негромко сказал:
– А костюм я попрошу отца новый вам прислать.
– Лучше сразу два-три! – сказал я, чтобы оставить за собой последнее слово. Вот ещё, чтобы какой-то… юноша… ушёл с красивой репликой!
Через пять секунд дом оповестил меня, что чужак покинул мои владения.
– Хромая с косичками, – пробормотал я. – Вот уж отличительный признак…
Конечно же, я соврал.
Я прекрасно помнил его бабушку и, как оказывается, мать Юрия Святославовича.
Есть воспоминания, которые не загонишь ни в кэш, ни в долгосрочную память.
…В старости плоха даже не физическая немощь, не заторможенность мышления, не проблемы с мочевым пузырём или, хе-хе, эрекцией. В старости самое ужасное, что ты помнишь себя молодым.
И молодость была ещё только вчера.
Семьдесят, восемьдесят, девяносто лет – неважно. Если тебе не повезло нырнуть в бездонные пучины склероза, ты помнишь себя десяти-, двадцати-, тридцатилетним. Сорокалетним. Пятидесятилетним, чёрт возьми! Тогда ты решил, что пришла старость, но ты был дураком, старость ждала впереди, зачем ты ей был нужен такой молоденький…